Домашние правила

– Очень хорошо, – соглашается Оливер. – Джейкоб, ты держался молодцом.

– Можем мы уйти? – спрашивает он. – Я проголодался.

– Конечно, – говорю я, и Джейкоб встает и идет по проходу. – Спасибо, – благодарю я Оливера и догоняю сына. На полпути к выходу я оборачиваюсь. Оливер тихо насвистывает себе под нос, надевая пальто. – Если хотите, можете прийти к нам на ланч завтра… Пятницы синие.

Он глядит на меня:

– Синие? Непростая задача. Кроме голубики, черничного йогурта и синего желе, что еще остается?

– Синие кукурузные чипсы. Синий картофель. Синее фруктовое мороженое. Голубая рыба – пеламида.

– Формально она не голубая, – замечает Оливер.

– Верно, – отзываюсь я, – но это допустимо.

– Синий напиток «Гаторейд» мне всегда нравился, – говорит он.

По пути домой Джейкоб со своего места на заднем сиденье читает вслух газету:

– «В центре города будут строить новый банк, но из-за этого пропадут пятьдесят парковочных мест. Одного парня доставили в больницу Флетчера Аллена, после того как он врезался на мотоцикле в противоснежное заграждение». – Джейкоб переворачивает страницу. – Что сегодня за день?

– Четверг.

В его голосе звенит восторг.

– Завтра в три часа доктор Генри Ли прочтет лекцию в Университете Нью-Гэмпшира, приглашаются все желающие!

– Почему мне знакомо это имя?

– Мам, он всего лишь самый знаменитый эксперт-криминалист всех времен. Он работал на тысячах дел – самоубийстве Винса Фостера, убийстве Джонбенет Рэмси и процессе над О. Джей Симпсоном. Тут в заметке есть телефон. – Джейкоб начинает искать в моей сумочке мобильник.

– Что ты делаешь?

– Хочу заказать билеты.

Я смотрю на него в зеркало заднего вида:

– Джейкоб, мы не можем пойти на лекцию доктора Ли. Тебе нельзя выходить из дому, тем более покидать пределы штата.

– Я сегодня выходил из дому.

– Это другое дело. Ты ездил в суд.

– Ты не понимаешь. Это Генри Ли. Такая возможность бывает раз в жизни. Я же не в кино прошусь. Оливер наверняка может получить разрешение на пропуск одного дня.

– Я так не думаю, малыш.

– Значит, ты даже не попытаешься? Просто смиришься с тем, что ответ – «нет»?

– Именно так, потому что альтернатива домашнему аресту для тебя – это возвращение в тюрьму. И я на сто процентов уверена, что начальник тюрьмы тоже не дал бы тебе день отпуска для встречи с Генри Ли.

– Могу поспорить, что дал бы, если бы ты объяснила ему, кто такой Генри Ли.

– Это не обсуждается, Джейкоб.

– Ты вчера уходила из дому…

– Это совершенно другое.

– Почему? Судья сказал, что ты должна следить за мной постоянно.

– Я или другой взрослый…

– Видишь, он уже делал для тебя исключения…

– Потому что не я… – поняв, что собираюсь сказать, я резко захлопываю рот.

– Не ты – что? – Голос у Джейкоба напряженный. – Убила кого-то?

Я сворачиваю на нашу подъездную дорожку:

– Это не я сказала, Джейкоб.

Он смотрит в окно:

– Тебе и не нужно.

И выскакивает из машины, несмотря на то что я еще рулю, и пробегает мимо Тэо, стоящего у входной двери со скрещенными на груди руками. На подъездной дорожке припаркована какая-то странная машина, за рулем сидит мужчина.

– Я пытался выставить его, – говорит Тэо, – но он сказал, что дождется тебя. – Выдав мне эту информацию, Тэо уходит в дом, оставляя меня один на один с невысоким лысоватым мужчиной; козлиная бородка у него выбрита в форме буквы «W».

– Мисс Хант? – говорит он. – Я Фарли Макдафф, основатель движения «Нация нейроразнообразия». Может быть, вы слышали о нас?

– Боюсь, нет…

– Это сообщество людей, которые верят, что атипичное неврологическое развитие – это особенность человека и как таковому ему нужно радоваться, а не лечить его.

– Слушайте, сейчас не очень подходящее время…

– Нет более подходящего времени, мисс Хант, для членов сообщества аутистов, чтобы потребовать уважения к себе, какого они заслуживают. Нельзя позволять нейротипикам разрушать разнообразие, мы верим в новый мир, где принимают неврологическое многообразие.

– Нейротипики, – повторяю я.

– Которых иначе называют нормальными людьми, – говорит он. – Как вы. – Он улыбается мне, но не может выдержать моего взгляда дольше одного мгновения. Мужчина сует мне в руку буклет.

МАДЖОРИТИЗМ – нераспознанное клиническое состояние.

Маджоритизм – это ограничивающее дееспособность отставание в развитии, которое затрагивает 99 % населения в областях психической деятельности, включая самосознание, внимание, эмоциональные способности и сенсорное развитие. Симптомы проявляются с рождения и не поддаются лечению. К счастью, число затронутых маджоритизмом сокращается с углублением понимания аутизма.

– Вы, наверное, меня разыгрываете, – говорю я и обхожу его с намерением войти в дом.