Домашние правила

– Нет, потому что в прошлые выходные, когда мы с Джесс искали, какую бы музыку послушать, они совершенно точно не выглядели так.

– Мистер Магуайр, я вам перезвоню.

– Погодите… прошло уже два дня…

Я вешаю трубку и зажимаю пальцами переносицу. Потом набираю номер лаборатории, чтобы поговорить с Айрис, женщиной в возрасте, которая немного влюблена в меня, и я пользуюсь этим, когда мне нужно, чтобы мои улики взяли в работу поскорее.

– Айрис, как дела у самой прекрасной девушки в лаборатории?

– Я единственная девушка в лаборатории. – Она смеется. – Ты звонишь по поводу своей записки из почтового ящика?

– Да.

– Чисто. Вообще никаких отпечатков.

Я благодарю ее и вешаю трубку. Выходит, этот тип, который расставил диски в алфавитном порядке, достаточно сообразителен и надел перчатки, оставляя записку. На клавиатуре компьютера мы, вероятно, тоже ничего не найдем.

С другой стороны, пряности на полке можно упорядочить, расставив по регионам происхождения.

Если Марк Магуайр причастен к исчезновению своей девушки и хочет сбить нас со следа, он мог умышленно переставить диски. Но я с трудом представляю, чтобы этот парень взял да и занялся этим на досуге просто так, от нечего делать.

Что также объясняет, почему ему понадобилось на это больше суток.

В любом случае я сам хочу взглянуть на диски. И на содержимое сумочки Джесс Огилви. И вообще на все, что может подсказать, где она и почему.

Я встаю, беру куртку, прохожу мимо диспетчеров и сообщаю им, куда еду. Один из дежурных сержантов дергает меня за рукав и говорит:

– Вот детектив Мэтсон.

– Отлично! – рявкает какой-то незнакомый мужчина. – Теперь мне ясно, кого ваш начальник выставит отсюда первым.

Позади него женщина в слезах теребит ремешок своей сумочки.

– Простите, – вежливо и с улыбкой говорю я. – Я пропустил ваше имя?

– Клод Огилви, – отвечает он. – Сенатор штата Клод Огилви.

– Сенатор, мы делаем все возможное, чтобы найти вашу дочь.

– Мне трудно в это поверить, – отвечает он, – когда в этом полицейском участке никто не расследует ее исчезновение.

– На самом деле, сенатор, я как раз направлялся в жилище вашей дочери.

– Полагаю, там вы встречаетесь с остальными сотрудниками. Мне ведь совсем не хочется узнать, что прошло целых два дня, а в полицейском управлении никто не отнесся всерьез к исчезновению моей дочери…

Я обрываю его на середине фразы, беря под руку, и подтаскиваю к своему кабинету:

– При всем уважении к вам, сенатор, я бы предпочел, чтобы вы не указывали, как мне выполнять мою работу…

– Я, черт побери, буду говорить вам, что захочу и когда захочу, пока моя дочь не вернется домой живой и здоровой!

Не обращая внимания на вопли сенатора, я предлагаю стул его жене со словами:

– Миссис Огилви, ваша дочь пыталась связаться с вами?

Женщина качает головой:

– И я не могу даже оставить ей сообщение. Ее голосовая почта переполнена.

– Этот идиот Магуайр звонит ей без конца, – заявляет сенатор.

– Она когда-нибудь убегала из дому? – спрашиваю я.

– Нет, она никогда этого не делала.

– Она была чем-то расстроена в последнее время? Беспокоилась из-за чего-то?

Миссис Огилви мотает головой:

– Джесс так радовалась переезду в этот дом. Говорила, там в сто раз лучше, чем в общежитии…

– А как складывались ее отношения с этим парнем?

На это сенатор Огилви отвечает многозначительным полным молчанием. Жена украдкой бросает на него взгляд.

– Это нельзя считать любовью, – говорит она.

– Если он что-то сделал ей, – бормочет Огилви, – если он тронул ее хотя бы пальцем…

– Тогда мы об этом узнаем и со всем разберемся, – мягко встреваю я. – Но важнее всего сейчас найти Джесс.

Миссис Огилви подается вперед. Глаза у нее красные.

– У вас есть дочь, детектив?

Однажды мы с Сашей шли по ярмарке, я держал ее за руку, и вдруг нас разделила толпа шумных подростков; они валили гурьбой и оторвали нас друг от друга. Я пытался не потерять дочку из виду, но она была такая маленькая. Когда парни ушли, пропала и Саша. Я стоял посреди ярмарочной площади, дико озирался и звал ее, пока все вокруг не завертелось кувырком – клочки сахарной ваты слетали с металлического колеса и наматывались на палку, рев цепных пил, вгрызающихся в древесину, оповещал о начале состязания лесорубов. Когда я наконец нашел ее – она гладила морду джерсийского теленка в сарае, – то испытал такое облегчение, что у меня подкосились ноги, и я буквально упал на колени.

На вопрос миссис Огилви я не ответил, но она кладет ладонь на руку мужа и тихо бормочет:

– Я же говорила тебе, Клод, он все понимает.

Джейкоб