Домашние правила

– Синдром был открыт доктором Гансом Аспергером в тысяча девятьсот сорок четвертом году, но в англоговорящем мире стал известен только в конце восьмидесятых, а в число психических расстройств был включен только в тысяча девятьсот девяносто четвертом. Фактически это нейробиологическое расстройство, которое оказывает влияние на несколько сфер развития. В отличие от других детей с аутизмом, дети с синдромом Аспергера очень яркие, общительные и нуждаются в социальном приятии… только они не знают, как его обрести. Их разговоры могут быть односторонними; они иногда фокусируются на какой-нибудь очень узкой сфере интереса; могут использовать многочисленные повторы в речи или говорить монотонным голосом. Они не способны считывать намеки в общении или понимать язык тела, а потому не могут определить, что чувствуют окружающие. Из-за этого людей с синдромом Аспергера считают странными или эксцентричными, что ведет к социальной изоляции.

– Хорошо, доктор, в мире есть много людей странных или эксцентричных, которым не ставят диагноз «синдром Аспергера», не так ли?

– Разумеется.

– Как же вы диагностируете его?

– Согласно теории сознания, ребенок, выбирающий уединение, отличается от ребенка, который не может общаться с другими детьми, но сильно этого хочет и не может поставить себя на место другого, чтобы лучше понять, как добиться желаемого. – Доктор Мурано смотрит на судью. – Синдром Аспергера – это нарушение в процессе развития, но скрытое. В отличие, к примеру, от умственно отсталого, ребенок с синдромом Аспергера может выглядеть нормальным, говорить совершенно нормально и быть по всем признакам невероятно умным, тем не менее у него обнаружатся непреодолимые трудности с коммуникацией и социальным взаимодействием.

– Доктор, как часто вы встречаетесь с Джейкобом? – спрашиваю я.

– Когда он был младше, мы виделись раз в неделю, но теперь встречаемся раз в месяц.

– И он учится в последнем классе обычной школы?

– Да, это так.

– Значит, у него нет проблем с обучением в связи с синдромом Аспергера?

– Нет, – говорит доктор Мурано. – На самом деле IQ у Джейкоба, вероятно, выше, чем у вас, мистер Бонд.

– Я в этом не сомневаюсь, – бурчит себе под нос Хелен Шарп.

– У Джейкоба есть какие-то особые условия в школе?

– Он учится по индивидуальному плану, который гарантирован законом детям с различными особенностями в развитии. Я и мисс Хант встречаемся с директором и учителями Джейкоба четыре раза в год, чтобы подкорректировать стратегию, которая поможет ему лучше справляться в школе. Джейкоб может сорваться в штопор от таких вещей, которые совершенно нормальны и приемлемы для обычных учеников старшей школы.

– Каких, например?

– Шум в классе может быть для Джейкоба слишком сильным раздражителем. Мигающие огни. Прикосновения. Звук сминаемой бумаги. Любые внезапно возникающие ощущения, такие как темнота в зале перед показом фильма. Джейкобу трудно выносить подобные вещи, если он заранее не подготовлен к тому, что это произойдет.

– Значит, специальные условия, которые для него создают, должны удержать его от нервного перевозбуждения?

– Именно.

– Как у него шли дела в школе в этом году?

– В первом семестре он отучился на четверки и пятерки, – отвечает психиатр.

– До заключения в тюрьму когда вы в последний раз видели Джейкоба?

– Три недели назад, на обычном приеме.

– Как он вам показался?

– Очень, очень хорошо, – отвечает психиатр. – Я даже сказала мисс Хант, что Джейкоб сам завел разговор со мной, а не наоборот.

– А сегодня утром?

– Сегодня, увидев Джейкоба, я ужаснулась. Я не видела его в таком состоянии с тех пор, как ему исполнилось три года. Поймите, это что-то химическое в его мозгу, что-то вроде отравления ртутью, вызванное вакцинацией…

Вот черт!

– Только продуманный биомедицинский режим и старания Эммы Хант развить способность сына к социальному взаимодействию привели Джейкоба к тому состоянию, в котором он находился до заключения в тюрьму. Знаете, кого действительно следует посадить за решетку? Руководителей фармкомпаний, которые обогащаются за счет прививок, спровоцировавших волну аутизма в девяностые…

– Протестую! – восклицаю я.

– Мистер Бонд, – говорит судья, – вы не можете протестовать против заявлений своего свидетеля.

Я улыбаюсь, но выходит гримаса.

– Доктор Мурано, спасибо за ваше мнение по политическим вопросам, но мне это не кажется необходимым в данный момент.

– Но это важно. Я вижу один и тот же повторяющийся процесс: милый, общительный ребенок вдруг замыкается в себе, перестает интересоваться чем бы то ни было, избегает контакта с людьми. Мы недостаточно знаем о мозге аутистов, чтобы понять, что возвращает этих детей обратно к нам и почему только некоторым удается вернуться. Но мы понимаем, что сильно травмирующий психику инцидент, например заключение в тюрьму, может привести к необратимому регрессу.

– У вас есть причины полагать, что Джейкоб, если его отпустят на попечение матери, будет представлять опасность для себя самого или окружающих?