Домашние задания

Якоб Аржуни Домашние задания

1

Йоахим Линде, преподаватель немецкого языка и литературы в Шиллеровской гимназии, лучшей в городке Рейхенхайм, посмотрел на часы:

— Итак, попытайтесь теперь за те двадцать минут, которые у нас остались, обдумать прочитанный вами текст Вальзера и изложить свое мнение о том, какое влияние оказывает на вашу жизнь Третий рейх сейчас, спустя почти шестьдесят лет.

Скрестив руки на груди, Линде прислонился спиной к доске и оглядел лица старшеклассников, посещающих спецкурс «Немецкие писатели послевоенных лет и их анализ истории Третьего рейха». Двадцать два ученика, юноши и девушки, в возрасте от семнадцати до двадцати лет, головы которых в данный момент, как показалось Линде, были заняты только тем, где они проведут несколько свободных дней в конце недели. Как, впрочем, и у него самого. Был четверг, день выдался теплый и солнечный, и через два часа он собирался сесть в берлинский поезд, чтобы следующим утром отправиться в трехдневную пешую прогулку по окрестностям Бранденбурга. Об этом он мечтал давно, чуть ли не все четырнадцать лет, что прошли со времени разрушения стены: своими ногами «прочувствовать» колыбель Берлина, родину Фонтане и не в последнюю очередь — места, где родился его отец. (Он часто так высказывался и на недоуменные вопросы насчет «прочувствовать» отвечал: «Ну, всей душой ощутить эти места, пощупать эту землю, вдохнуть тамошний воздух, попробовать его запах и вкус». Линде был уверен в своей способности необычно формулировать мысли, а также придумывать новые слова и придавать обычным выражениям иной смысл. Чем больше времени его слушатели пытались догадаться, что он, собственно, хотел сказать, тем больше удовольствия он получал.) Линде уже три раза покупал себе билет на поезд до Берлина, но всегда в последний момент что-то мешало. В первый раз у Ингрид, его жены, накануне случился очередной нервный срыв, в другой раз Пабло, его девятнадцатилетний сын, затеял барбекю по случаю избрания его главой местного отделения «Эмнисти интернешнл», а полгода тому назад Мартина, его восемнадцатилетняя дочь, вскрыла себе вены и ее увезли в больницу. Однако на этот раз, как ему казалось, ничто не могло помешать его поездке: Ингрид находилась в клинике, Пабло отправился на мангеймскую демонстрацию против израильской политики расширения строительства своих поселений, а Мартина, через три месяца после попытки покончить с собой, сбежала из родительского дома и теперь жила с каким-то фотографом в Милане. Линде попросил директора гимназии освободить его на этот раз от участия в вечернем собрании учителей, а еженедельное обсуждение в Обществе имени Мартина Лютера современного прочтения Нового Завета в эту субботу отменялось из-за Винного праздника в их городке.

— Да, Алекс?

— В общем… — Алекс опустил поднятую было руку и робко улыбнулся. Три дня назад Линде предупредил этого парня, что если он не начнет выступать на его занятиях, то может забыть о спецкурсе.

— Я не знаю, но… — Колени Алекса мелко дрожали. — Но ведь вы сами сказали: это произошло почти шестьдесят лет назад. Какое это имеет отношение ко мне?

— Вот-вот, Алекс, об этом я и спрашивал.

Тереза и Дженнифер в последнем ряду фыркнули. Тереза была лучшей ученицей в классе, а у Дженнифер, как считал Линде и всякий раз в том убеждался, зад был весьма круглым и упругим.

В ответ на фырканье девиц он мягко заметил: «Ну-ну!» — и улыбнулся. Потом вновь обратился к Алексу:

— Было бы замечательно, если б ты что-нибудь сказал по этому поводу, а не повторял мои вопросы.

— А если меня все это действительно ничуть не интересует? — Услышав хихиканье девиц, Алекс вмиг помрачнел. — Не можете же вы заставить меня чувствовать, что на меня что-то влияет.

— Правильно, не могу. Но ты можешь заставить себя немного серьезнее подумать о том, что происходит вокруг тебя. К примеру, когда на каникулах ты бываешь за границей, как люди реагируют на то, что ты немец?

— А как они должны реагировать? И даже если б что-то такое было, то за границей они говорят по-заграничному и я их все равно не пойму.

С последнего ряда вновь раздались смешки.

Линде нахмурился и уставился на Алекса с выражением глубочайшего отчаяния. При этом с удовлетворением отметил ухмылки на лицах Терезы и Дженнифер. Наконец он со вздохом произнес:

— Как нам известно, ты с пятого класса изучаешь английский язык, и хотя твои успехи в нем, вероятно, тоже весьма скромны, но знаний твоих, скорее всего, хватит, чтобы в купе вагона или в кемпинге побеседовать с кем-нибудь на примитивном уровне.

— Как это — «на примитивном уровне»?

— Ну, это значит, как можно короче и проще. К примеру: «Как дела? Откуда ты приехал? Какая там погода?»

Алекс кивнул и произнес протяжно, чуть иронично:

— How do you do.

— Хотя бы. Но потом люди, наверняка часто спрашивают: «А ты откуда?»

— Понял. А я скажу «Из Германии», а они тут же затараторят в ответ: «Ну как же — Бавария, Мюнхен, „мерседес“, Линде…»

Алекс замолчал.

Линде не сразу понял:

— Прошу прощения?