Домашние Жучки

Она тараторила, и тараторила, и скоро я перестал обращать на неё внимание, как не обращаешь порой внимания на радио в соседней комнате. Вроде слышишь, но не прислушиваешься.

Хотя я и отметил, что Филлис ещё больше разволновалась. Когда она открывала дверь, руки её заметно дрожали. Правда, заглянув внутрь жилища, я понял, почему она так нервничает. Жили они бедно. Ворсистый бежевый ковер на полу был до того вытоптан, что в некоторых местах проглядывала темная ткань основы. Залысины придавали ковру такой вид, будто он переболел чесоткой.

Хотя по сравнению с мебелью состояние ковра можно было назвать удовлетворительным. Из софы, обитой линялой тканью в цветочек, выпирали пружины. Или однажды на неё приземлился великан, или обычные жители нашей планеты усаживались миллион раз, не меньше.

Напротив софы помещались два кресла с подголовниками, покрытые светло-голубым «жатым» бархатом, так его, кажется, называют. Хотя этот бархат жали, наверное, уже после того, как туда положили. Спинки кресел были неестественно откинуты назад. Между ними устроился средневековый черно-белый телевизор.

Перед софой стоял кофейный столик, служивший также и подставкой под телефон. Исцарапанный шпон из клена прожил свои лучшие годы лет тридцать назад. Даже телефон был антикварный — темно-коричневый, с вращающимся диском.

Филлис прятала глаза.

— Не дворец, конечно, мы с Орвалом люди простые, я предупреждала, но я стараюсь создать уют, нет, правда, стараюсь…

В этом сомневаться не приходилось. В комнате царил порядок. Поблекшие подушки на софе были взбитыми и свежими, а на кофейном столике лежала аккуратная стопка бумаги для заметок.

Филлис проследила за моим взглядом.

— Да, я держу бумагу и карандаш рядом с телефоном, это для Орвала, он так сердится, если ему не на чем писать, когда звонит клиент, так что я всегда кладу… — Филлис двинулась на кухню, продолжая молоть языком.

Кухня оказалась не лучше. Бежевый линолеум основательно поблек от многократного мытья. Электроплита прибыла прямиком из эпохи неолита, а посудомоечной машины и вовсе не было — наверное, в те далекие времена её ещё не изобрели. Так же, как и микроволновую печь.

Словом, воровать в доме было нечего. Но замок на двери черного хода действительно взломали с помощью какого-то столярного инструмента.

— …ужас, правда? — продолжала Филлис. — Орвал вряд ли обрадуется, узнав, что теперь ему придется менять косяк, точно вам говорю, о господи, его и так-то невозможно заставить что-то сделать по дому, а тут ещё и это добавится…

Вздохнув, я принялся осматривать дом. Правда, на этот раз я больше убегал от непрерывного жужжания Филлис, чем искал улики.

К несчастью, её гнусавый голос следовал за мной из комнаты в комнату, выдавая комментарии обо всем подряд и не упуская ни единой мелочи. Может, ей все-таки стоит сменить карьеру секретарши у братьев Макафи на работу телеведущей?

— …А это спальня, Хаскелл. Я говорила Имоджин, моей сестре, что хочу покрасить спальню в розовые тона, но Орвал как отрезал: ни за что! — и порешили на голубой, ну, я, конечно, обошла всю округу, пока нашла дешевую краску, но, по-моему, неплохо получилось в результате. А ты что думаешь, Хаскелл?

Я думал о том, что зря не захватил наушники. Кажется, заткнуть этот фонтан невозможно. Так я думал до тех пор, пока не вытащил свой фонарик и не полез на карачках под кровать.

Тут произошло чудо. Филлис замолчала, не договорив начатой фразы.

Лежа под кроватью, я решил поначалу, что у меня заложило уши. От перегрузки.

Если бы я знал, что это поможет, то сразу принял бы эту позу. Правда, под кроватью я ничего не нашел. Полы в доме Филлис, как и у Руты, были паркетными. Но — чистыми. Поэтому невозможно было угадать, побывал ли здесь кто-нибудь до меня.

Я пошарил вокруг, но быстро убедился, что все бесполезно. Даже липучки в изголовье кровати не обнаружилось.

Единственным результатом этих акробатических упражнений было то, что Филлис закрыла рот. Но, поверьте, это стоило затраченных усилий.

Я поднялся на ноги. Когда Филлис заговорила снова, в её голосе слышался затаенный страх.

— Зачем вы это сделали?

— Стандартная процедура, — ответил я. Фраза быстро входила у меня в привычку, и на этот раз, по-моему, я проговорил её с большей уверенностью, чем раньше.

Но на Филлис это не произвело впечатления. Она смотрела на меня, наверное, с минуту, — молча!

Что само по себе поразительно.

Теперь я могу включить Филлис в список людей, считающих, что меня пора упечь в психушку. Она ничего не спрашивала, в отличие от Руты и Уинзло, но мысленно явно примеряла на меня смирительную рубашку.

Может, мне только кажется, но после этого Филлис постаралась поскорее меня выпроводить. Речь её стала лихорадочной, она бормотала:

— Вам ещё долго? А то мне ведь надо ещё в магазин успеть, знаете. Из-за этого нападения у меня весь день кувырком, а я собиралась купить молока, и хлеба, и… м-м, дайте подумать… яиц, и немного…