Домби и сын

Однажды, за двѣ или за три недѣли до каникулъ, Корнелія Блимберъ призвала Павла къ себѣ въ комнату и сказала:

— Домби, я намѣрена отправить въ Лондонъ твой "analysis."

— Покорно благодарю, миссъ, — отвѣчалъ Павелъ.

— Понимаешь ли ты, что тако analysis? — спросила Корнелія, пристально всматриваясь черезъ очки въ своего ученика.

— Нѣтъ, миссь, не понимаю, — отвѣчаль Павелъ.

— Ахъ, Домби, Домби, — сказала миссъ Блимберъ, — я начинаю думать, что ты очень дурной мальчикъ. Отчего ты не хочашь спросить, какъ скоро не понимаешь ученаго выраженія?

— М-съ Пипчинъ, говорила, что я не долженъ дѣлать вопросовъ, — отвѣчалъ Павелъ.

— Запрещаю тебѣ однажды навсегда упоминать мнѣ о м-съ Пипчинъ по какому бы то ни было поводу, — возразила съ большимъ достоинствомъ миссъ Блимберъ. — Это изъ рукъ вонъ. Курсъ наукъ здѣсь слишкомъ удаленъ отъ понятій какой-нибудь м-съ Пипчинъ. Если ты еще разъ заикнешься этимъ именемъ, я принуждена буду завтра поутру прослушать тебя изъ латинской грамматики! отъ verbum personale до simillima cygno всключительно…

— Я никакъ не хотѣлъ, миссъ… — началъ маленькій Павелъ.

— Я вовсе не желаю знать, чего ты хотѣлъ или не хотѣлъ. Прошу впередъ не употреблять такихъ отговорокъ.

Павелъ замолчалъ. Миссъ Корнелія Блимберъ, покачавъ головою, съ важностью взяла бумагу и прочитала заглавіе: "Analysis характера Павла Домби".

— Слушай же, Домби, — сказала она. — Слово "Analysis," первонально происшедшее отъ простѣйшихъ корней въ древнемъ греческомъ языкѣ, безъ малѣйшаго измѣненія перешло въ латинскій и съ теченіемъ времени утвердилось въ англійскомъ языкѣ. Теперь, если не ошибаюсь, оно получило право гражданства во всѣхъ европейскихъ языкахъ и нарѣчіяхъ. Знаменитый нашъ соотечественникъ, Уокеръ, обезсмертившій себя изданіемъ превосходнаго англійскаго лексикона, объясняетъ это слово такимъ образомъ: "Analysis есть разложеніе предмета, подлежащаго внутреннему или внѣшнему чувству, на его составные элементы." Я, съ своей стороны, для большаго уясненія, считаю нужнымъ прибавить, что анализь, въ логическомъ отношеніи, всегда противополагается синтезу. Понялъ ли ты теперь?

Казалось, яркій свѣтъ yченаго о_б_ъ_я_с_н_е_н_і_я не провелъ слишкомъ замѣтнаго потрясенія въ мозгу малеиькаго Домби. Онъ поклонился и молчалъ.

— Итакъ, — продолжала Корнелія Блимберъ — "Analysis характера Павла Домби". — Я нахожу, что природныя способности Домби чрезвычайно хороши и, если не ошибаюсь, его общая склонность къ образованію состоитъ въ такой же пропорціи. Такимъ образомъ, принимая, по заведенному y насъ обычаю, число восемь за maximum, или за высшее мѣрило при оцѣнкѣ интеллектуальныхъ и моральныхъ способностей индивидуума, я могу опредѣлить каждый изъ этихъ аттрибутовъ въ шесть и три четверти.

Миссъ Блимберъ пріостановилась, чтобы видѣть произведенное впечатлѣніе. Бѣдный Павелъ никакъ не могъ постигнуть, что тутъ слѣдовало разумѣть подъ шестью и тремя четвертями: шесть ли фунтовъ стерлинговъ и пятнадцать шиллинговъ, или шесть пенсовъ и три фартинга, или шесть футовъ и три дюйма, или безъ четверти семь часовъ, или какой-нибудь неизвѣстный предметъ, сличенный съ другимъ предметомъ, котораго онъ не изучалъ. Напрасно ломая голову, онъ потиралъ руками и безмолвно смотрѣлъ на миссъ Блимберъ. Увѣренная, между тѣмъ, что все это ясно, какъ день, Корнелія продолжала:

— Буянство — два. Гордость — два. Склонность къ низкому обществу, проявившаяся. особенно по поводу нѣкоего Глыбба, первоначально семь, но впослѣдствіи сократилась до четырехъ съ половиной. Джентльменское обращеніе покамѣстъ четыре, но впослѣдствіи увеличится… Теперь, Домби, я желаю обратить твое вниманіе на общія замѣчанія въ концѣ анализа.

Павелъ приготовился слушать.

— Вообще должно замѣтить о Домби, — начала громкимъ голосомь миссъ Блимберъ, взглядывая на мальчика при каждомъ второмъ словѣ, — что его способности и наклоиности весьма хороши, и что онъ, при данныхъ обстоятельствахъ, оказалъ очень удовлетворительные успѣхи. Но, къ несчастью, надобно прибавить объ этомъ молодомъ джентльменѣ, что онъ очень страненъ въ своемъ характерѣ и поведеніи, такъ что не безъ основанія его называютъ чудакомъ, и хотя, строго говоря, нельзя въ немъ указать ни на что, достойное положительнаго осужденія, однако-жъ, очень часто онъ вовсе бываетъ непохожъ на своихъ ровесниковъ и товарищей по наукамъ… Ну Домби, хорошо ли ты понялъ?

— Кажется, миссъ, — отвѣчалъ Павелъ.

— Этотъ анализъ, — продолжала миссъ Блимберъ, — я намѣрена отослать въ Лондонъ къ почтенному твоему родителю, и, конечно, ему больно будетъ узнать, что въ его сынѣ развивается характеръ чудака. Это, любезный, и для насъ очень непріятно, потому что при такихъ свойствахъ мы не можемъ любить тебя такъ, какъ бы хотѣли.