Домик на дереве

– Ты читал запрещенную книгу назло всем. Назло семье, назло ученикам и учителям, назло партии, которые осудили тебя.

Я никогда не задумывался, что побудило меня пойти в воскресный солнечный день в литературный сквер, как сказала Настя, в общественное место, с книгой в руках, с книгой, которая была запрещена почти во всем мире, открыть ее и наслаждаться запретным чтением, прекрасно понимая, что меня поймают – обязательно поймают. После ее объяснений незаконченная мозаика вдруг собралась; и картина стала единой: я пошел против системы, против партии, действующей не совсем честно по отношению к людям. Это откровение так поразило меня, что я некоторое время не мог придти в себя, нормально связать пару слов; я не верил, что такой маленький человек, как я, был способен на вполне взрослый поступок; не верил, что девчонка, сидевшая напротив меня, смогла объяснить мне, зачем я сделал то, что сделал.

– Как ты догадалась? – спросил я, восхищаясь не только ее красотой, но и умом.

– Ну… все само собой получилось. Главное правильно сделать выводы. Можно я еще сворую конфетку?

– Конечно, бери. У нас где-то еще припрятан целый мешок.

– Спасибо. Обожаю конфеты.

– Сладкоежка?

– Ох, еще какая!

– Мой друг тоже любит конфеты, поэтому приходится их прятать.

– Мы такие, конфеты только так пожираем. – Настя захихикала, а потом спросила на полном серьезе. – Так какую книгу ты прочитал?

– Ты не знаешь?

– Нет. Ни один ученик в школе не знает.

– «Тайные миры».

– Классная книга.

– Ты читала?

– А как же.

– И как тебе книга? – поинтересовался я, изрядно удивленный.

– Моя одна из самых любимых. Читала ее, если не соврать, раз пять-шесть.

– Ничего себе! – изумился я. – Мне до тебя далековато, я прочитал «Тайные миры» всего один раз, а потом вернул книгу.

– А говорил, что нашел ее на улице…

– Но не говорить же, что я взял ее у друга – это предательство.

– Ну да. – Настя покивала головой и посмотрела на меня с одобрением и в то же время с восхищением (или мне это показалось?). И спросила. – Ты когда читал «Тайные миры» нашел там чего запрещенного?

– Нет.

– И я. – Она задумалась, утонув в воспоминаниях. – Я решила поинтересоваться у папы, почему она запрещена. Что в ней такого «не такого». Когда он ответил, я даже не поверила. Ну не поверила я, что из-за этого можно запрещать хорошие и интересные книги.

– Из-за чего? – Мне не терпелось узнать правду.

– Потому что автор книги не славянской национальности.

– И все? – Признаюсь, моему разочарованию не было предела; я даже позволил себе одну маленькую вольность: покрутил пальцем у виска и сказал, что они все придурки, которые ни черта не понимают в классных книгах.

– Я точно такого же мнения, – согласилась со мной Настя, и мы улыбнулись друг другу; отчего возникло смущение, которое Настя с легкостью прогнала прочь, задав мне очередной вопрос. – Что еще читал запретного?

– Ух! Много чего! Люблю почитать.

– Я тоже.

Мы долго болтали о книгах, буквально не могли остановиться, насыться; всегда здорово поболтать с человеком, который страстно увлечен тем же хобби, что и ты. Настя, по моему скромному мнению, была еще большей ценительницей книг, чем я; она могла за одни лишь выходные осилить четырехстраничный взрослый роман, что для меня было равносильно подвигу; мне банально не хватало терпения, чтобы сидеть за книгой целый день, какой бы она не была интересной и увлекательной. Она читала книги не только дома, но и в школе, на переменах, в библиотеке после занятий, в троллейбусе, на улице; в общем, когда была свободная минутка.

– Если захочешь почитать «Крохотного принца» или «Борис и мармеладная фабрика». Или еще какую-нибудь книжку – обращайся. Выручу, – с улыбкой на лице сказала Настя.

– Я с радостью. Не боишься давать мне такие книги?

– Нет. Тебе можно доверять.

– А если твой папа узнает?

– Он и так узнает.

– Думаешь, он разрешит…

– Он не будет против. Я знаю.

– Не боится хранить запрещенные книги? Я вот был у Степки…

– Он хорошо их прячет.

– А как ему спится по ночам?

– В каком смысле?

– Ну, столько книг… это же с ума сойдешь, зная, что ты преступник…

– Он не преступник!

– Прости, я не так сказал. И…

– Ничего. Я поняла. – Она снова просияла в улыбке, и я успокоился. – Он считает, что хранить дома подлинные шедевры мировой литературы – никакое не преступление и никогда таковым не будет.

– Но все, ну люди и партия, говорят об обратном.

– Отец считает, что партия и люди, слушающие партию, ошибаются.

Я не успел ответить, так как в домик ворвался взволнованный и ошарашенный Степан, который нас изрядно напугал; Настя вздрогнула от неожиданности.

– Не хотел вас отвлекать, но тут срочное дело, которое не терпит отлагательств.

– Какое? – спросил я.

– Можно тебя на секундочку?

– Ага. – Я обратился к Насте. – Я сейчас.

– Может, мне уйти?

– Нет, нет.

Мы спустились с дерева, и Степан протараторил мне на ухо, что знает, где обитает «Дитя тьмы».

– Что?!

– Что слышал!

– Ты серьезно?

– На полном серьезе, приятель.

– Вот черт…

– И я об этом же. Так ты идешь?

– Куда?

– Куда, куда! Смотреть, где он живет, пока он никуда не смылся!

– Я… не знаю,… а как же Настя?