Домик на краю земли

Наступила середина марта, холодные ветры струятся над землей, раскинувшейся под лучами безмятежного, равнодушного солнца. Зима отступает, и на некоторое время необъятный мир пустеет, словно раковина.

Зима не только отрицание, не просто отсутствие лета; одновременно она олицетворяет иное, также позитивное присутствие; в период ее убывания и медленного, осторожного приближения нашей северной весны природа вступает в фазу пустоты наполовину реальной, наполовину субъективной.

Еще одни сутки с дождем, погожая неделя — и энергия развивающегося года двинет природу вперед.

Только что произошло большое несчастье — пятое, и самое ужасное, кораблекрушение за зиму. В прошлый понедельник, в шестом часу утра, большая трехмачтовая шхуна «Монтклэр» села на мель напротив Орлинса и в течение одного часа буквально развалилась на части, погубив пятерых членов экипажа.

Всю воскресную ночь дул ураганный ветер, производя сильное волнение. На рассвете в понедельник шторм несколько стих, но было по-зимнему пасмурно. Следуя из Галифакса в Нью-Йорк, «Монтклэр» выдержал трудное плавание, и восход солнца застал шхуну с обледеневшим такелажем и измученной командой мористее Орлинса. Беспомощное, почти неуправляемое судно прижало к берегу, ударило об отмель и стало разбивать на куски. Волны, громоздившиеся словно горы, приподнимали, раскачивали и трясли шхуну — было хорошо видно, как содрогались мачты при каждом ударе. Вскоре судно потеряло две из них. Сложившись наподобие ножниц, они буквально распороли две трети корпуса — «вывернули его наизнанку», как выразился Рассел Тейлор из Нозета. Судно, попросту говоря, лопнуло, его носовая часть раскололась надвое, и обе половинки поволокло к берегу. На волнах заплясала дранка — груз шхуны, вырвавшийся на поверхность из ее изуродованного чрева. Семеро моряков цеплялись за содрогавшуюся дрейфующую массу дерева, бывшую еще недавно кормой.

Этот островок надежды выглядел довольно странно: шхуна разломилась не только вдоль, но и поперек, и теперь волны свободно заливали ее нижнюю палубу, вторгаясь внутрь судна, словно в распечатанный бочонок. Корму несло через отмель, раскачивая с борта на борт, то поднимая людей, находившихся там, на головокружительную высоту, то швыряя их вниз для того, чтобы окунуть в разъяренные волны. При падении передних мачт от бизань-мачты тоже отвалился кусок длиной футов двадцать пять; уцелевший обрубок, расщепленный на макушке, мотался по воздуху в такт качке. Несчастные мореходы, все израненные, вымокшие до нитки и продрогшие до костей, не осмеливались привязаться к корме, потому что были вынуждены постоянно карабкаться вверх по вздыбленной палубе, когда судно валило на борт.

Пятеро жались к световому люку кормовой надстройки, двое цеплялись за леерное ограждение. Вокруг плавала дранка; волны швыряли ее в людей на шхуне, громоздили из нее фантастический зазубренный частокол на берегу. Всех пятерых погубила огромная волна. Люди на берегу заметили ее приближение и криками предупредили об этом моряков. Те прокричали что-то в ответ и были услышаны, а затем налетел вал, ввергнув трагические останки шхуны в водоворот пены и месива плавающих обломков. Когда вода схлынула, люди с надстройки исчезли. На какое-то мгновение из воды показалась человеческая голова, затем другая, которую быстро относило на юг, а затем не было уже ничего, кроме свирепых волн.

Двое все еще держались за кормовое ограждение: семнадцатилетний подросток и коренастый, плотно сбитый мужчина. Одна из волн оторвала мальчишку от баллюстрады, но коренастый матрос успел дотянуться до него, схватить и удержать на палубе. С подъемом воды корма начала приближаться к пляжу.

На берегу появилась команда спасателей, прибывших со станции Нозет. Они умудрились добраться до шхуны и снять тех двоих. «Монтклэр» выбросило на отмель напротив одной из так называемых неактивных станций (станция Береговой охраны упраздняется, если на ее участке оказывается мало работы), и двое-трое ее служащих были бессильны что-либо предпринять до подхода подкрепления. Людям, прибывшим из Нозета, пришлось огибать лагуну Истема и бухту Орлинса на местных автомашинах, но вся примитивная драма спасения завершилась почти мгновенно.