Домик номер семь (СИ)

  Он побывал в Париже за это время, а до этого в Чикаго. Он бегал каждое утро и возвращался из спортивного зала, иногда его фотографировали папарацци, на нём были кроссовки оплаченного бренда, а не демократичные «Нью беланс», как на спортивной базе в забытом уголке Российской Федерации.

  Красава стоял напротив огромного зеркала, фотографируя себя, с голым торсом, в зеркале отражалась расслабленная улыбка и слепящие белоснежные простыни на гигантской кровати.

  «С кем ты провёл ночь?» – сыпались вопросы.

  «Моё сердце свободно», – всё, что получали в ответ.

  Евсеев Олег, звезда ММА, Красава жил своей жизнью, насыщенной, довольной, с Маргарет. Рита прошлась по квартире, отпила вина, в голове зашумело, это было то, что сейчас необходимо, как и нестерпимая головная боль на утро. Стоит ли бесконечно сдерживать себя, свои эмоции, боль, бродить по улицам и торговым центрам? Уговаривать себя, что суп-пюре из якобы белых грибов в соседнем кафе – чистейший восторг, заказывать, медленно есть. Лишь бы убить время, не остаться наедине со своими мыслями, когда единственный мужчина, воспоминания о котором заставляют нервы звенеть и болезненно дёргаться, отлично себя чувствует в параллельной реальности. Лос-Анджелес – как другая галактика.

  Второй фужер, кажется, стал фатальной ошибкой для Риты. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и загружала фотографии в инстаграм, придумывая на ходу посты. Начиная с лета, с рубежа новой для Риты жизни. Был там и Горный приют, и конь по имени Буян, обитающий рядом. Ярко-красная помада, горячий шоколад в белом фарфоре, первый снег, застывший алый кленовый лист, фото с боёв, Питерский дождь, недопитая бутылка вина, растрёпанные черные волосы, тёмно-синий лак на ногах. Концептуально... должно быть...

  Рита уснула с включённым телефоном, вырубилась, сама не заметив. Проснулась резко, от телефонного звонка, скосила глаза на часы, боясь повернуть голову. Час дня.

- И? - раздался в трубке голос Михаила Леонидовича.

- Я умираю, кажется, - прошелестела Рита.

- Что случилось? - голос начальства дрогнул, послышались нотки заботы, так нелюбимые Ритой.

- Вино. Два фужера.

- О, это серьёзно, мелочь. Давай отсыпайся, потом в душ, бульон, аспирин. Будет совсем плохо, звони.

- Ты меня уволишь?

- Я бы сказал, что первое самостоятельное похмелье надо отметить, но боюсь, мы тебя потеряем после отмечания, - заржал в трубку Михаил.

  Рита отложила телефон, а потом нажала отбой. Было плохо, а громкий смех Розенберга не добавлял хорошего самочувствия. К вечеру Рита смогла передвигаться по квартире, даже поела, и еда осталась в её измученном похмельем организме, душ же и вовсе вернул к жизни, пусть не к активной, но она начала чувствовать конечности и могла двигать глазами. Больше не напоминала сама себе ржавого, потерянного робота на планете железяк.

  Она взяла в руки телефон за секунду до того, как он зазвонил, Рита не посмотрела номер, а если бы посмотрела - не узнала.

- Как ты себя чувствуешь? - прозвучало с того конца мира, будто с того света.

- А? - а что она могла ещё произнести? Рита и говорить не могла, единственное желание было отбросить телефон, завизжать от растёкшейся горячей, свинцовой боли в груди, шее, опалившей губы.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - интересно, который сейчас час в Лос-Анджелесе?

- Нормально, - проговорила Рита и отключилась, тут же подпрыгивая с кровати, в первобытном ужасе оглядываясь по сторонам.

  Трясло сильнее, чем с утра, ледяными прутьями стягивало дыхание, пальцы онемели, тошнота подтянулась из желудка к горлу, горечь осела во рту. Боль возвращалась, закручивала внутренности в спирали, вибрировала, кололась битым стеклом. Медленно, как к ядовитой твари, Рита протянула руку к телефону, нажала значок инстаграма.

  Одиннадцать новых постов в её профиле... Одно смазанное селфи, говорившее о состоянии Риты накануне вечером. Хотелось плакать от невыносимого стыда, от всего, что произошло в её жизни в последние месяцы, а сильнее всего от звонка из другой вселенной, от неуместности этого звонка.

  Три месяца Рита училась жить без его улыбки, без запаха геля для душа и карамели. Без вкуса губ, без памяти, без чувств, без воспоминаний, без кожи... Пока Красава фотографировал себя на фоне кипенно-белых простыней, Рита училась жить заново. Просто училась. Жить.

«Коня зовут Буран», – увидела комментарий с незнакомого аккаунта.

«Когда в Будапешт?» – написано было под фотографией чёрной пряди.

«Не знаю», – ответила Рита честно и посмотрела на календарь.

  Впереди длинные выходные, Шенгенская виза у Риты открыта, «Ирбис» подсуетился, значит ли это, что на этих выходных она увидит Будапешт?

  «На ноябрьских», – ещё раз ответила и улыбнулась. Вдруг. Беззаботно.

  «Жду отчёт».

Глава 37