Домик разбившихся грёз

Мне страшно представить, каких неимоверных сил ему стоит относительно спокойно стоять рядом и молча разглядывать меня.

Собственную невесту, которую то и дело норовит обнять его же сын.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍37. Алекс

Мила мнётся у входа в зал, когда я догоняю.

— Решила, будет лучше, если мы вместе придём, — вопросительная интонация в её голосе меня забавляет.

Нужно бы поинтересоваться, с кем она теперь крутит шашни: такая шёлковая стала, что непривычно. На её фразу лишь пожимаю плечами. Господи, да не насрать? Словно у нас сейчас и так не достаточно проблем, вовсе не связанных с этой девицей!

Я утыкаюсь в сброшенный Бакинским краткий отчёт. Его служба безопасности работает на высоте… В отличие от моей. И это снова наводит меня на определённые размышления.

Заблудившись в своих мыслях, я едва ли не врезаюсь в спину бывшей жены. А когда становлюсь рядом, моментально попадаю в плен любимых глаз. Первое мгновение я даже не понимаю, что именно сейчас происходит. Не могу сложить два плюс два, пока удивление в глазах Али не сменяется диким ужасом и мой сын, мой несмышлёныш и оболтус, который ещё и не нюхал настоящей жизни, не говорит:

— Мам, пап, — он поднимается. Как в отстойной мыльной опере, его рука ложится на плечо моей любимой женщины. — Позвольте мне познакомить вас с моей невестой Александрой. Сашка, это моя мама, Людмила Борисовна, и мой отец, Александр Александрович. Семейство Мельченко в сборе. Ура!

И части паззла стыкуются с грохотом, собираясь в общую картину.

Вот почему я даже не вздрогнул, когда сын называл её Сашкой. Она же Аля. Алечка. Моя Алевтинка.

Вот почему мы столкнулись в Лондоне у его жилищного комплекса! Она искала его там, приходила в квартиру! И у меня не возникает ни единого сомнения, что и внутри она бывала частой гостьей.

Как из всей мужской части населения Земли она умудрилась сойтись с моим сыном? Что за грёбанный извращенец пишет нашу судьбу на своих смятых бумажках, забывая оставлять пометки с именами на полях? Даже в самом невообразимом кошмарном сне мне не могло привидеться такое: что мой сын станет утешением для моей женщины, когда меня оболгут со всех сторон!

Я закипаю. Дело не в Сашке или Але. Я закипаю от осознания, что буду вечно засыпать с этим разъедающим мозг знанием о том, что мой собственный сын трахал мою женщину. Трахал, потому что меня не было рядом. Потому что кто-то сделал всё для этого. Чтобы уничтожить мою жизнь. И ему это удалось.

Потому что сейчас я чувствую, что мне не выбраться из этого бездонного омута, в который меня затягивает с каждым долбанным феерическим открытием.

Мила первой протягивает Але руку, чтобы пожать. Моментально обращает внимание на кольцо.

— Очень красивое кольцо, смотри, Саш. — толкает меня плечом и кивает на, мать его, моё кольцо.

— Ага, — отстранённо отзываюсь, мобилизуя все внутренние силы, чтобы удержать свои ошеломляющие эмоции глубоко внутри себя, и перехватываю крохотную прохладную руку. — Приятно познакомиться с вами, Александра.

Рублю голосом. Если хоть на мгновение дрогну, поддамся соблазну, то не смогу вернуть контроль и вся моя выдержка слетит к едрене фене.

Не отводя от Али своего пристального взгляда, пожимаю руку, и девочка съёживается от страха. Грёбанный случай, сколько же ещё судьба будет пинать мою драгоценность? Мягко улыбаюсь ей, чтобы успокоить, но тут же вынужден снова вернуть маску холодности и безразличия.

Да как, чёрт возьми, возможно сдержаться, когда она смотрит на меня своими влажными глазами? Вот так? Словно теряет?

Несмотря на всю сложность ситуации, разве допущу я это? Разве отпущу её? Позволю выбирать? Смогу уступить другому? Даже осознавая все последствия, отступлю в сторону? Сдамся? Буду наблюдать как мой сын строит эти отношения? Да чёрта с два!

Я же не собираюсь на самом деле сомневаться в своей избраннице? Несмотря на то, что она сейчас по другую сторону стола, рядом с другим?

Мне просто нужно перетерпеть жгучую ревность и дождаться окончания этой встречи. Уверен, мы найдём удобоваримое объяснение происходящему!

— Присядем? — обращаюсь к сыну более грубо, чем хотелось бы.

Надеюсь, он действительно не знал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Саша придерживает Алевтину, помогая устроиться за столом, и я заставляю себя отвести взгляд от его рук на женском теле.

Я даже дьяволу продал бы душу, только бы не видеть, не слышать, не чувствовать. Я не ощущаю себя обманутым, должно быть, это хорошо. Скорее, я уязвлён и раздосадован, но я постараюсь, чтобы мой эмоциональный всплеск никоим образом не от отразился на Але.

— Итак, где вы планируете сыграть свадьбу? Здесь или в Лондоне? — с места в карьер бросается Мила.

— Где Сашка захочет, — отвечает ей сын. — Всё будет только так, как она захочет. Я ради неё на всё готов.

Несдержанно хмыкаю, и сын неприязненно смотрит на меня.