Домик разбившихся грёз

— Гончаров дёру дал, данные жёсткого диска уничтожены, пытаемся отследить, но пока тщётно.

Чёрт!

Смысла торопиться в офис больше нет, включаю холодную голову и думаю о причинах. Что могло спровоцировать умного и обеспеченного мужчину, с которым мы знакомы с раннего детства, так жестоко обойтись со мной? Что и где мы не поделили?

Неужели Жанна..?

Додумать мысль мне не даёт звонок. Сашка. Как не вовремя!

Скидываю, но он перезванивает снова и снова, и я больше не могу это игнорировать.

— Папа, — возбуждённо говорит он в трубку. — мне нужна твоя помощь.

— Саш, не сейчас, — хочу отмахнуться я. — Я очень занят.

— Нет, сейчас! — повышает он голос. — У меня нет необходимых связей, а ты должен мне помочь!

— Господи, да что ещё? Говори быстрее!

— Сашка… — говорит он, и у меня в жилах стынет кровь. — Кажется, с ней случилась беда.

— Что с ней, ну, Саша, говори! — поторапливаю сына.

— Мы говорили по телефону, и я услышал такой звук, словно её машина попала в аварию. Наш разговор прервался, теперь я не могу до неё дозвониться…

— Я понял тебя, я её найду, — по позвоночнику пробегает холод. — Будь на связи!

— Спасибо, пап, — я уже собираюсь повесить трубку, когда он произносит то, что добивает меня: — Нужно торопиться, пап. Она беременна, понимаешь? Наверно, ей нужна помощь медиков…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍40. Аля

Несколько дней затишья позволяют мне расслабиться и войти в привычную колею. Дома — в нашем маленьком и уютном комфортном домике на берегу озера — мне спокойно и легко. На удивление, тяжёлый тугой ком недобрых предчувствий исчезает, снова появляется аппетит и возвращается беззаботное настроение.

Я порхаю по дому или читаю, готовлю блюда разных кухонь мира, читаю отзывы на клиники… Словом, делаю всё возможное, чтобы не думать о плохом. О том, что где-то за пределами нашего уютного и тесного мирка ходит неуравновешенная женщина, которая может разрушить мою жизнь. Снова.

Мне не хочется думать и гонять по кругу мысли, подобно таким: кто эта женщина, почему ей позволили выйти из больницы, как нам жить дальше, если мы так её и не найдём… Я верю только в лучшее. Как и обещала Алексу.

Скоро всё наладится. Непременно. Мы найдём лучшую из лучших клинику, сделаем все обследования и пройдём необходимое лечение. И у нас обязательно будет ребёнок.

Два года кошмаров забудутся как страшный сон.

Всё будет хорошо.

Я твержу эти слова как мантру, повторяя изо дня в день. С них начинается утро и ими заканчивается поздний вечер. Мне кажется, если я перестану думать о позитивном и допущу хоть единую крупицу сомнений, мир треснет по швам и случится что-то непоправимое. Снова.

Этим апрельским утром, когда солнечный свет заливает кухню и я с улыбкой провожаю Алекса, я уже чувствую лёгкое недомогание, но ничего не говорю мужчине. Ему ни к чему лишние переживания. Ему и так есть, о чём беспокоиться.

Вместо запланированной уборки я сажусь в кресло у окна и смотрю на водную гладь озера. Секундной вспышкой простреливает странная резь в животе, и я, почувствовав приступ тошноты, кидаюсь в уборную и опускаюсь перед унитазом.

Неловко потянувшись за полотенцем, я цепляю рукой косметичку, и всё содержимое разлетается по полу. Монотонно собираю обратно крем, тушь, бальзам для губ, заживляющую мазь, пластыри, тампоны, жидкую подводку… Стоп!

Как идиотка произвожу в уме сложные подсчёты, после — бегу к телефону и снова падаю в кресло. Мои руки дрожат, пока я в приложении отлистываю назад целых восемь недель до искомой даты. Целых восемь недель!

Я замираю. Даже забываю как дышать. Осторожно поднимаюсь и подхожу к зеркалу. Задираю свою кофточку до груди и не нахожу никаких изменений. Не хочу обнадёживаться напрасно, знаю, как сильно мне будет больно потом, когда жестокая правда принесёт очередное разочарование, но глупые ростки веры проклёвываются в моей душе, и я накрываю ладонями ещё совершенно плоский живот, смеясь и плача одновременно.

Первым порывом я хочу позвонить Алексу, но с усилием притормаживаю себя. Что, если я ошибаюсь? Я не могу, не имею права давать ему эту надежду, пока не узнаю наверняка!

Поэтому я наскоро собираюсь и говорю водителю адрес клиники, где, я точно знаю, наблюдается моя сестра.

Я убеждаю себя, что не должна надеяться. Шансы слишком малы! Это может быть воспаление… Заболевание… Гормональный сбой… Нервный стресс… Я не должна надеяться, но всю дорогу я держу свои руки там, где по моему мнению находится мой малыш.

Моё сердце порхает в груди. Словно маленькая пташка трепетно взмахивает своими крыльями, колотится о рёбра, ухает куда-то вниз, замирает в невероятном восторге и снова взмывает к самому горлу.

Дорога до клиники не занимает много времени. Вот уже совсем скоро я вхожу в кабинет, пытаясь унять дрожь в ногах и в голосе.

— Ну-с, — довольно протягивает врач. — На что жалуетес-с?

Она забавно растягивает слова, и я невольно улыбаюсь.

— У меня задержка.

— Дата последней менструации?