Домик тетушки лжи

Я усиленно делала вид, что занята поглощением салата. Больше всего боялась, что сейчас не удержусь и заржу во всю глотку, глядя на Ольгу. Заинька сидела абсолютно прямо, словно балерина на приеме у английской королевы, на ее устах играла самая приветливая улыбка, и к камере Ольга поворачивалась осторожно, великолепно зная, что в профиль ее нос кажется чуть-чуть длинноватым, зато вид в полуанфас красит ее невероятно. Аркадий перестал резать на мелкие кусочки несчастную птичку и уставился на жену. Маня старательно отковыривала ломтики бисквита, не забывая осторожно вытирать рот салфеткой.

– Многие дамы тех лет, – пела Заюшка, – старательно…

– Дорогой Кешенька, – занудела Маруся, – будь другом, мне бы хотелось еще вон того тортика…

Скатерть зашевелилась.

– Ой! – завопила Маня.

– Что случилось, мой ангел? – с самым невинным выражением на лице поинтересовался Кеша. – Ты прикусила себе язык?

Маруся побагровела, оперлась локтями о стол… Я тяжело вздохнула. Все!

– Чего толкаешься! – взвизгнула Маня.

Услыхав вопль, все наши собаки мигом пригалопировали из холла и уселись в ряд возле стола. Банди, дрожа от нетерпения, бешено замел на полу длинным тонким хвостом, а Хучик тихонечко застонал.

– Что с ними? – удивился Федор, стоявший за камерой.

Я хотела было ответить: «Псы просто знают, что сейчас произойдет», – но не успела.

– Душечка, – протянул Кеша, – по-моему, ты объелась, и торт ударил тебе в мозг! Кстати, в подростковом возрасте очень вредно употреблять столько жирной, сладкой пищи…

– Дурак, – завопила Маня, – глиста в скафандре!

– Сосисина, промсарделина, – мигом отозвался братец.

– Экспозиция музея напоминает нам, – пыталась изо всех сил спасти положение Зайка, но потерпела сокрушительную неудачу.

– Ах ты гад! – заорала Маруська и швырнула в Аркадия пирожок.

Слоеный пирожок, начиненный мясом, шлепнулся прямо к лапам дрожащего от вожделения Банди. Пит мигом слопал трофей. Хучик, понявший, что кому-то уже перепал вкусный кусочек, застонал совсем громко.

– Коли не умеешь себя вести, – сообщил Кеша, – ешь у себя в комнате, отдельно от всех. Кстати, швыряться тоже надо умеючи.

И он, схватив другой пирожок, бросил его в Маню. На этот раз снаряд достиг цели, угодил прямехонько девочке в лоб. Машка вскочила, пирожок упал опять перед Банди. Обрадованный пит мигом слопал и этот подарок. Хучик зарыдал в голос.

Опрокидывая по дороге тарелки со сладким и чашки с чаем, Маша кинулась на обидчика с кулаками.

Хучик радостно понесся подлизывать крем с ковра.

– Русский костюм, расшитый жемчугом, – надрывалась Ольга, старательно пытаясь остановить сражение между муженьком и золовкой.

Но Аркашка уже схватил Маруську за руки.

– Отпусти немедленно! – вопила та.

Но Кеша быстро и ловко потащил ее в коридор, приговаривая:

– Хоть ты и ешь безостановочно, но силу не наела, все в жир уходит.

Маня колотила ногами в воздухе, но Аркашка в мгновение ока вытолкал ее за дверь, повернул ключ и, совершенно не запыхавшись, спросил:

– Так что там про жемчуг?

Внезапно Зайка разрыдалась.

– Что я не так сделал? – удивился Кеша. – Старался, как мог, даже курицу ел, до сих пор мутит, а ты опять недовольна.

– Заткнись, – прошептала Ольга.

– Вот те на, – хмыкнул муженек, – не с той ноги встала?

– Эй, эй, – ожил Борис, – это совершенно не то! Сначала шло хорошо, а потом жуткая дрянь началась. Вы не поняли… Мне нужна сцена нормального семейного обеда, поняли? Ну еще разок, сначала.

– Ни за что, – отрезал Кеша, – снимайте только мать и Ольгу, меня увольте, ничего не выйдет, извините, я не обладаю актерскими способностями.

– Великолепно получится, – настаивал режиссер. – Дубль второй!

Я хотела было сказать, что все как раз только что вели себя очень естественно, но Аркадий встал, быстро подошел к двери и распахнул ее. Колотившаяся с той стороны Маруська совершенно не ожидала, что преграда между ней и столовой падет столь стремительно.

Потеряв опору, она влетела в комнату и упала возле сервировочного столика, задев его руками. Хлипкое сооружение мигом свалилось набок, несколько бутылок и графинов оказались на полу. Из горлышек, потерявших пробки, полилась жидкость, в воздухе мигом повис запах алкоголя.

– Ничего, ничего, – бормотал Борис, – ерунда, начнем еще, эй, Дарья, вы куда?

Но я уже бежала вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, – боже милостивый, избавь меня от семейного уюта! Пусть Зайка и Маруся становятся звездами экрана, мне же это совершенно ни к чему.

Вплоть до полуночи я не рисковала высовываться из своей комнаты. Судя по всему, съемки шли с полным размахом. Из столовой долетали команды:

– Свет. Мотор. Камера. Снято…

Слышались возбужденные голоса и топот. Около одиннадцати раздался шум двигателей и киношники уехали. Подождав для надежности целый час, я, как была, в коротенькой футболке, побрела на кухню. Очень хотелось есть.