Домик в деревне

Так и повелось. Года два Настасья на пепелище поклоны земные била, прощенья у Левонихи за сестру неразумную вымаливала. Да, видать, вымолила — в один из дней балка обгоревшая, что еще чудом каким-то держалась на разрушенной печи, сверху соскользнула, да обгоревшим, острым краем ей в спину-то и вошла. Аккурат там, где сердце. Так что Настасья-то быстро померла, и не мучилась.

Глава 12

Леру выписали из больницы через две недели. Юля выпускать дочь на самостоятельные прогулки больше не собиралась, потому Лерка сидела дома или играла во дворе. Пару раз спросив, не приехала ли Настя, она, казалось, вовсе забыла про подружку. И даже сообщение, что у Насти родился братик, на нее не подействовало.

А вскоре Юля, наблюдая за дочерью, стала замечать, что с девочкой происходит что-то странное. С одной стороны, она стала очень молчаливой, на вопросы старалась отвечать односложно, а порой и вовсе не отвечала. Но, играя во дворе или у себя в комнате, она часто с кем-то разговаривала, смеялась.

Встревоженная Юля позвала в гости Нину с детьми, и, уложив вечером набегавшихся детей спать, они уютно устроились на терраске, болтая о всяком. Постепенно разговор перешел на проблемы.

— На работе тоже что-то напряженно последнее время. Начальство лютует. Заказов мало, — мрачно разглядывая вино в бокале, говорила Нина. — Пошли слухи о грядущем сокращении. Но, думаю, на сокращение они вряд ли пойдут, а вот поувольнять могут. В итоге обстановка тягостная. Все друг на друга косятся, молчат… Ждут. Алексей лютует. За каждую ерунду — штраф либо выговор. Хорошо, что ты в отпуске, — вымученно улыбнулась Нина. — Может, и пересидишь грозу.

— Да уж… Отпуск у меня задался… — расстроено проговорила Юля, забравшись на диван с ногами и, так же, как и Нина, раскачивая свой бокал. — Лерка учудила. Я чуть не умерла, когда ее там увидела… — покачала головой девушка, по-прежнему глядя на качающуюся в бокале жидкость. — Спасибо баб Любе… Если б не она…

— Ну, главное, что все хорошо закончилось. Сейчас-то все в порядке? — спросила Нина.

— Ну как в порядке? — вздохнула девушка. — Нет, последствий после утопления не осталось, тут нормально все. Виктор Сергеевич ее тщательно обследовал, прежде чем выписать. Тут другое… — она задумчиво обхватила бокал двумя ладонями, и, глядя в него, продолжила: — Понимаешь, Нин, я ее порой не узнаю. Про Настю, подружку, то раньше рот не закрывался — Настя то, Настя это… А теперь Настю увезли — и как будто и не скучает по ней. Со двора не выпускаю — раньше бы ныла, ходила по пятам — гулять пойдем, а теперь как будто так и надо — сама со двора не выходит. Играет одна, сама с собой… Разговаривает сама с собой, а как со мной поговорить — слова вытянуть не могу. Молчит, не улыбается. Волосы отрезать не дает, косички просит, хотя всегда терпеть их не могла.

— Может, взрослеет? Шесть лет — тоже переходный возраст. Сильно у них характер в это время меняется, самостоятельными становятся, нервными… — вздохнула Нина. — У меня Мишка вон в третий класс пойдет, уже полегче с ним, а как вспомню перед школой и первый класс, в дрожь бросает. С Дарьей мне попроще было. Она более покладистая.

— Не знаю, Нин… Не похоже… Может, и правда подружка новая? Видела пару раз вдалеке ее с какой-то девочкой. Но знаешь что? Девочку-то я видела, но… В гости она не заходит, знакомиться не желает, близко тоже не подходит… Странный ребенок какой-то…

— Может, боится, что ты родителям скажешь, что она бывает у вас? К вам же, вроде, заходить не разрешают?

— Да, Игнатовский участок в деревне табу, причем страшное, — усмехнулась Юля. — Знаешь, я иногда начинаю жалеть, что купила именно его. Насколько проще бы было, купи я любое другое место… И Лерка бы себя изгоем не чувствовала… Мне все чаще кажется, что она эту самую подружку выдумала. Просто чтобы не быть одной, — словно бросившись в омут, вдруг резко сказала Юля.

— С чего ты взяла? — сдвинула брови к переносице Нина. — Уж не наговаривай на ребенка! Лера у тебя очень разумная, яркая и веселая, как птичка. Очень светлый и радостный человечек! Зачем ей кого-то выдумывать?

— Была яркая и веселая! — резко сказала Юля, залпом допивая вино из бокала. — А стала мрачная и неулыбчивая, молчаливая и ищущая одиночества. Она постоянно либо во дворе играет — заметь, одна! — либо у себя в комнате сидит. И с самой собой ей, видимо, очень весело и интересно — смеется, разговаривает, песенки поет… — девушка поставила пустой бокал на стол. — Пойдем спать, Нин… Завтра все уберу. Не хочу сегодня ничего делать.

Отпуск закончился. Лерка пошла в садик, Юля на работу. Как Нина и говорила, обстановка на работе была… сумрачной. Все были напряжены, каждая хваталась за все подряд, лишь бы выполнять работу, лишь бы Алексей Владимирович не заметил, что им нечего делать.

Сам директор ходил мрачнее тучи. Заказов не было. Их просто не было. С чем связана была такая яма, не понятно. Рекламировать-то товары и услуги люди меньше не стали. И других фирм их уровня, способных составить им конкуренцию, тоже пока не наблюдалось… Но заказов не было.