Домик в деревне

— Да чудится мне в последнее время всякое… Уже и не знаю, что привиделось, а что и в самом деле было… Боюсь Лерку когда-нибудь сильно напугать, — Юля вновь задумалась, потом все же продолжила. — Вот вчера, к примеру. Пошли с Леркой в больницу. А она там такого врачу наговорила… Она говорит, а мне чудится, что то и не она вовсе. А как вышли, спрашиваю — что ты наговорила? А она смотрит на меня большими глазами и твердит, что ничего не было… — Юля обняла себя за плечи руками. — Или ночью вот… Ну слышала я, что она не одна была! Понимаете, слышала! Кто-то еще был! А она говорит, что с медведем игрушечным играла… Я все двери проверила, все комнаты — никого нет. Или вот не так давно… Проснулась, а дуб старый пылает. И дом уже занимается, горит. Я Лерку схватила, выскочила, ее в машину, а потом смотрю — и дуб, и дом целехоньки. Не было никакого пожара. И с лесом тоже — Лерка говорит, что она в лесу несколько часов провела, но я же знаю, что больше суток! — Юля повернулась к деду и взглянула ему в глаза: — Дядь Вань, совсем я с ума сошла, да? Страшно мне… Очень страшно…

— Да не сошла ты с ума… Аринка то балует… — вздохнув, сказал Иван Васильевич. — И девку в лес она завела, а Леший убаюкал ее, проспала она все время, потому и не помнит. Сохранить так ее ему было, видать, проще, вот и убаюкал. А остальное все — то Аринка. Да и девка твоя сама говорит — с Аринкой она ходит.

— С Аришкой… — тихо поправила девушка.

— А разница в чем? Аринка, Аришка… Она энто, огневочка наша…

— Погодите… Какая? Та, что утонула больше ста лет назад? — нахмурилась Юля. — Дядь Вань! Ну Вы-то?

— А где ж ты в деревне еще Аринку видала? С тех самых пор ни одной Аринки в деревне нету. Никто так дите не назовет, да никто и не женится никогда на девке с именем-то таким. Так что одна тут Аринушка. Больше нету, — развел дед руками.

— Ага… А та есть. Дядь Вань, вот признайтесь: вы все сговорились? — обиженно откинулась Юля на скамейку. — Неужели так хочется, чтобы мы уехали?

— Раньше уезжать надо было. Теперь уж она не отстанет, — вздохнул дед. — Ты пойми — Аринка — она ни живая, ни мертвая. Не человек она, огневка. Сущность, богами дарованная людям, загубившим и ее, и себя.

— Да утонула же она! А Вы о ней, как о живой говорите! Ну не может умерший человек обратно вернуться! Умерла она давно. Забудьте вы уже о своей огневке! Просто массовый психоз какой-то… — возмутилась девушка.

— Психоз, говоришь, массовый? — прищурился Иван Васильевич. — А вот и отец мой, и бабка моя ее своими глазами, вот как тебя, видали. И говорили с ней, как с тобой. Перед войной самой то было.

* * *

Аринку то в деревне боялись. Прежде она с Игнатовского участка не выходила, но все знали — как покажется кому — беде быть. Потому туда уж и не ходили вовсе от греха подальше. Боялись — а ну как пойдешь мимо, а она и покажется? А в деревне она и вовсе не появлялась.

А в сорок первом, как деревья распускаться стали, начала по дворам ходить.

К первому к Игнату пришла. Он за два года до того обженился, так у него сын родился, да вторым дитем жена на сносях была. Вышел Игнат утром на порог, да чуть не упал — стоит у него перед порогом девчушка, ручки на груди сложила, ножкой притопывает нетерпеливо, головку набок наклонила да на дверь глядит — ждет, значит. Ну, Игнат сразу понял, что за гостья к нему пожаловала, испугался. Стоит белее мела, шевельнуться боится, слова вымолвить не может — язык со страху отнялся.

А Аринка увидала его, усмехнулась.

— Спугался меня, Игнатушка? Нешто грех какой за тобой водится, что так боишься? — насмешливо глядя на него, спросила Аринка.

— Зачем пришла ко мне, Арина? Не трогал я тебя, и семья моя не трогала. Чем не угодил я тебе? Али обидел как нечаянно? — едва ворочая языком, проговорил Игнат.

— Нет, обиды от тебя не было, за то не бойся. Предупредить о беде к тебе пришла. Собирай жену свою, сына и уезжай с ними на север. Подальше уезжай.

— Надолго ли ехать нам, Аринушка? — спросил чуть осмелевший Игнат.

— Надолго. Ты насовсем уедешь, жена и дети вернуться смогут годы спустя, ежели того пожелают.

— А как же тут все? Дом, хозяйство… — в растерянности проговорил Игнат.

— Думай, Игнат. Крепко думай, что делать станешь. Тебе решать. Я тебе слово свое сказала. Неволить не могу и не стану. Только знай — сроку у тебя месяц. После один уедешь.

Сказала и растаяла. Почесал Игнат в затылке, да пошел курам корма задать. По двору-то ходит, а из головы у него Аринка все нейдет. И чего приходила? Зачем уехать просит? Да и как надолго уедешь? А хозяйство? А дом? А двор? Подумал Игнат, с женой посоветовался — та тоже ехать никуда не схотела. Да и куда ехать-то? На какой север? Кто их там ждать-то станет? Да еще и на сколько-то лет, а коль Аринка сказала — то точно. Да и на что? Нет, не дело это — с насиженного места срываться и в никуда ехать, да еще с дитем малым да женой на сносях. Вовсе то негоже.