Доминант

Почему-то я оробела. Может, потому, что ни разу не была на заводах? Мне всегда казалось, что это шумное и грязное место, где работают грубые мужчины в засаленных спецовках. Девушке моего круга там точно не место.

Оказывается, я ошибалась. В цеху гудели автоматы, но этот шум вовсе не оглушал. Сотрудники – и мужчины, и женщины – выглядели чисто и опрятно. Я потянула своего спутника за локоть:

– Адам, а что здесь выпускают?

– Точную электронику. Именно здесь – начинку для электронных часов.

В этот момент наш разговор прервали. Полная женщина средних лет, сидевшая за столом чуть дальше, заметила нас и, сняв с головы странный прибор, поспешила подойти.

– Мистер Каррингтон! Что-то случилось?

Он широко улыбнулся ей и приобнял.

– Все в порядке. Пришел полюбоваться тем, как здорово тут все работает. Эйвери, знакомься: это Люси Картер. Главный человек на производстве и моя правая рука.

Женщина засмеялась и покраснела:

– В таком случае у вас сотни рук, и все правые!

– Как муж, Люси? Надеюсь, ему лучше?

Она кивнула, тепло улыбнувшись:

– Врачи говорят, самое страшное позади. Представляете, кто-то оплатил все счета в нашей клинике. Вы, случайно, не знаете, кто именно?

Я догадывалась. И приятная дама со смешным именем Люси, кажется, тоже. А вот Каррингтон смутился и поспешил закончить разговор:

– Пойдем, Эйвери, у нас на сегодня обширные планы.

Потом была фабрика по производству картона. Потом еще завод. И еще какая-то фабрика. Адам Каррингтон так интересно и увлеченно рассказывал о том, как все устроено, как все работает.

Помимо воли все это захватило меня. Я чувствовала себя тем самым Чарли Бакетом, попавшим на знаменитую шоколадную фабрику. Это действительно было приключением.

И вот уже я сама с любопытством спрашивала, как именно работает уникальная очистительная система, а Адам воодушевленно расписывал мне детали.

Обедать мы пошли не в какой-нибудь крутой ресторан, а в обычную столовую. Конечно, все взгляды были устремлены на нас. Но Каррингтон как ни в чем не бывало стал выбирать тарелочки и ставить на поднос. Я последовала его примеру.

– И ты не боишься появляться здесь без толпы телохранителей?

– Хороший бы я был руководитель, если бы боялся своих сотрудников.

Мы сели за столик у окна.

– Вкусно! – заявила я.

И это было правдой. Может, оттого, что я просто ужасно проголодалась, эта обычная столовская еда без особых изысков показалась мне просто божественной.

– Разумеется, вкусно. Ты же не думаешь, что хорошая еда может быть только в ресторанах?

Я так не думала. Самая вкусная еда на свете была у меня дома. Мама готовит так, что пальчики оближешь! Но говорить об этом Каррингтону я не стала. Хотя в какой-то момент ужасно хотелось воскликнуть: «Приходи к нам в гости! Тебя ждет лучший ужин в твоей жизни!»

Но, к счастью, я успела прикусить язычок.

Разумеется, он бы отказался. А если бы и нет? Как бы я представила его родителям? «Это Адам Каррингтон, я была у него в сексуальном рабстве, чтобы оплатить долги отца»?

Нет уж, такое знакомство моей семье не нужно!

Если Каррингтон и заметил, что настроение у меня испортилось, то виду не подал. Мы закончили с обедом, а потом продолжилась эта увлекательнейшая экскурсия.

Похоже, Каррингтона знали и любили даже простые рабочие. Кто-то обращался за советом, кто-то за помощью… Адам выслушивал всех. И лишь однажды проявил жесткость – когда начальник цеха пожаловался на злостного прогульщика. Просто коротко, стиснув зубы, бросил:

– Уволить.

И снова я не могла понять: кто же он – Адам Каррингтон? Жестокий делец? Или отличный парень, готовый взять на себя все тяготы мира?

Мы возвращались в замок Каррингтона поздно вечером. В салоне машины была тишина. Я нарушила ее вопросом:

– Зачем ты устроил эту экскурсию? Нет, я не хочу сказать, что было скучно. Наоборот… И все же хотелось бы понимать: зачем?

Он ответил не сразу, словно и сам не знал ответа и лишь сейчас попытался понять: и в самом деле – зачем?

А затем пожал плечами.

– Возможно, хотел тебе показать, что в мире есть вещи поинтереснее тусовок и веселья.

Мои щеки вспыхнули.

Так вот в чем дело? Он считает меня бессмысленной пустышкой, которая вообще не в курсе, как устроена жизнь?

Это было обидно. Чертовски обидно. И я ляпнула прежде, чем успела понять, что говорю:

– Например, купить себе за большие деньги покорную рабыню и трахать ее, когда вздумается?!

Я сказала это и внутренне сжалась, ожидая сурового окрика. Или того, что он просто остановит машину и высадит меня, сообщив, что контракт завершен.

Но он не сделал ни того, ни другого. Я только увидела, как заходили желваки на его красивом лице. И почувствовала странное, почти болезненное удовлетворение оттого, что, кажется, задела его за живое.

Так тебе и надо, чертов сноб! Не такой уж ты святоша, каким хочешь казаться самому себе!

Мы доехали до особняка в гробовом молчании. Так же молча вошли в дом. У самой моей комнаты Каррингтон остановил меня. Посмотрел в глаза долгим взглядом. Так, словно вот-вот скажет что-то важное.

Но не сказал. Резко развернулся и лишь бросил через плечо:

– Спокойной ночи, Эйвери.