Доминик (ЛП)

Он подобрался так близко ко мне, чтобы отвлечь и забрать мою сумку. Ублюдок!

— Верни! — прорычала я.

Он улыбнулся.

— Верну... но только после того, как загляну внутрь.

Прежде, чем я смогла подойти и выхватить сумку или хотя бы пригрозить ему, он сунул руку внутрь, пошарил там, а затем вытащил маленькую коробочку чертёжных кнопок. В открытой коробке было тридцать кнопок, и десяти не хватало.

— Так я и знал, — прошипел он.

Я сглотнула.

— Это ничего не доказывает, многие носят с собой чертежные кнопки...

— Ты серьёзно пытаешься убедить меня, что не виновата, когда я держу в руках прямое доказательство?

Я зарычала. Ладно, он поймал меня.

— Отлично, это была я.

Он снова зарычал.

Я выставила руки впереди.

— Это была расплата за то, что ты назвал мою задницу жирной.

Он посмотрел на меня, как на тупого десятилетнего ребенка.

— Но у тебя отпадная задница. (Прим.: опять же, игра слов phat и fat).

Я вспыхнула, он просто, черт побери, не понимает.

— Жирная она или нет, но ты не должен был говорить мне этого. Говорить подобное человеку просто ужасно.

Доминик потёр виски, словно от нашего спора у него начинала болеть голова.

— Я говорил тебе две недели назад в продуктовом магазине, что, когда я называю твою задницу отпадной, я говорю это в самом лучшем смысле из всех, черт побери, возможных.

Я застонала, не понимая его логику.

— Это Ирландия, приятель, жирная здесь означает лишь жирная.

Он покачал головой, а затем, глянув на мою сумку, бросил мне. Поймав, я закрыла её.

— Могу я получить свои кнопки?

— Нет.

Я посмотрела на этого вороватого ублюдка.

— Отлично, можешь оставить их себе. В любом случае, они мне больше не нужны.

Он прислонился к стене напротив меня, и, когда его задница соприкоснулась с ней, поморщился. Я попыталась скрыть ухмылку, но с треском провалилась.

— Ты же понимаешь, что я отомщу тебе за это, так ведь?

Мои глаза расширились, что заставило его усмехнуться.

— Серьезно? Но я не очень хороша в подколах, у меня заняло целую неделю, чтобы придумать чертежные кнопки!

— Это и не моё тоже, но я отплачу тебе другим образом.

— Ты собираешь сделать мне больно или что-то вроде того?

Доминик лишь улыбнулся, чем заставил меня занервничать.

— Нет, я не буду делать тебе больно. Я мог бы просто отплатить тебе своим вниманием, так как ясно, что тебя это раздражает.

О, мой бог!

— Я воткну тебе ручку в глаз, если ты начнешь доставать меня ещё больше, клянусь! — предупредила я его.

Доминик ухмыльнулся.

— Детка, мне плевать, думаю, я смогу выстоять против тебя.

Черт, он прав. Он был больше меня и, понятное дело, сильнее.

У меня было против него ни единого шанса, если бы я захотела причинить ему боль, и мы оба знали это.

— Я донесу на тебя! — предупредила я.

Он рассмеялся.

— Ты мне нравишься, красавица.

Ему нравилось мучить меня, ублюдок.

— Перестань называть меня так!

— Почему?

Серьёзно? Он ещё спрашивает?

— Потому что мне не нравится!

Доминик улыбнулся мне.

— Именно поэтому я и зову тебя так. Кроме того, тебе походит.

Я ненавидела то, что моё лицо залилось краской.

— Заткнись!

Я отвернулась от него, на что он лишь усмехнулся.

— Да ладно, ты должна знать, что ты красивая.

Этот придурок сейчас дразнит меня!

— Брось это, Доминик, — прорычала я, всё еще стоя спиной к нему.

Мое дыхание покинуло мое тело, когда он обнял меня за талию, погладив по бокам большими пальцами. Я чувствовала его дыхание на своем ухе, и от этих ощущений мои глаза медленно закрывались. Я действительно хотела оттолкнуть его, но просто не могла пошевелиться. Казалось, будто моё тело пришло в оцепенение.

— Не думаю, что ты знаешь, насколько ты красивая, Брона, — промурлыкал Доминик мне на ухо. — Ты отличаешься от любой другой девушки в этой школе. Ты не входишь в их лигу. Ты находишься в своей собственной.

Я резко распахнула глаза.

В этой школе было много красивых девушек и то, что он сказал, что я не могу даже конкурировать с ними, сильно меня задело, не знаю почему, но это так. Я отошла от него как раз в тот момент, когда прозвенел звонок и двери в класс открылись. Наши одноклассники выходили из аудитории, и почти все из них приветствовали Доминика или хлопали по его плечу, проходя мимо. Дэмиен остановился возле брата и сказал что-то, что заставило того рассмеяться, прежде чем двинуться дальше.

Я держала взгляд на полу всё это время, и сохраняла его в том же положении, когда мисс Маккессон вышла в коридор и встала перед нами.

— Я не хочу повторения того, что произошло в моем классе, вы оба понимаете меня? Никогда! Слова, которые доносились из ваших ртов, были отвратительны, и, если вы когда-нибудь отреагируете подобным образом друг на друга или на кого бы то ни было ещё снова, я временно отстраню вас. Вы поняли меня?

— Да, мисс, — ответили мы с Домиником в один голос.

— Я не собираюсь спрашивать, что между вами двумя произошло, потому что теперь все кончено, и надеюсь, вы уяснили, что не должны обращаться друг с другом подобным образом или же бросаться подобными словами. Мне нужно оставить вас после уроков, чтобы донести до вас свою позицию? — спросила мисс Маккессон.