Доминион

— Он все равно падет — это только вопрос времени, — пробормотал Киджани. Он хмурился, наблюдая за происходящим на арене. Затем посмотрел в сторону Элоя, и его взгляд посуровел, когда он увидел, с каким благоговением смотрит его бог-собрат на парня, лежащего на песке. Теперь Киджани жаждал смерти этого юнца, хотя бы ради того чтобы усмирить азарт Элоя.

Тот вцепился в подлокотник своего трона, когда меч Хараки полоснул Матео по груди. Из его раны заструилась кровь, как только он опустился на колено. Элой прикусил нижнюю губу, когда Матео отпрянул в сторону, как раз в тот момент когда Харака обрушил на него свой меч. Второй пленник бросился в сторону гладиатора, подняв оружие высоко над головой.

Элой понимал, что такая тактика атаки была ошибочной, и результат не заставил себя ждать, когда Харака блокировал удар щитом и пронзил грудь соперника мечом. Толпа взорвалась криками и аплодисментами, когда второй из мужчин был убит, и на арене остался только один.

Харака извлек лезвие из тела Джерома и сосредоточил все внимание на Матео. Несмотря на то что за ним было явное преимущество в бою, он не остался невредимым, так как трое рабов сумели оставить раны на его руках, ногах и груди. Среди них как неглубокие, так и те, что требовали наложения швов. Он наступал на Матео, который поспешно пятился назад, пытаясь собраться c духом. С меча гладиатора стекала кровь павших, а из-под шлема виднелась ухмылка, с которой он готовился расправиться с последним из пленников.

Сердце Элоя бешено забилось, когда он увидел отчаянное желание выжить в глазах Матео. Этот взгляд ему не раз приходилось видеть, но в борьбе этого юноши за жизнь было что-то такое, что взывало к нему. Песок на арене уже был залит кровью четырех мужчин, но толпа продолжала неистовствовать, требуя большего. Воодушевление людей подпитывало жажду крови и в Элое, вот только он хотел, чтобы победителем вышел юноша.

Невзирая на то, что тело Матео ослабло от потери крови и недостатка пищи, он все же сумел подняться на ноги. Пусть это станет его последним боем, но он не умрет, лежа на земле. Харака блокировал его меч щитом и сделал выпад вперед, который заставил Матео рухнуть на спину, сильно ударившись о землю. Он застонал от боли и откатился в сторону, уворачиваясь от угрозы, нависшей над его жизнью. Харака продолжал атаковать, не давая ему возможности сориентироваться, прежде чем вновь обрушить свой меч на него.

Матео смог блокировать атаку, но затем получил удар ногой по кровоточащей ране, который заставил его согнуться пополам от пронзающей боли. Стоя над ним, Харака вознес меч над головой, чтобы нанести последний удар. Глаза Матео расширились, сердце отчаянно забилось, а дыхание перехватило, когда он взглянул в лицо неминуемой гибели.

— Стойте! — скомандовал Элой, провозгласив это так громко, что заставил толпу утихнуть, а лезвие меча в руках Хараки остановиться всего в нескольких сантиметрах от горла Матео.

Одесса усмехнулся.

— Похоже, что Элой положил глаз на этого парня, — поддразнил он.

— К чему это? Он недостоин этого, так пусть умрет, — возмутился Киджани, нахмурившись ещё сильнее.

— Ты даруешь ему свое благословение? — поинтересовался Симеон у Элоя. Тот факт, что его собрат вступился за юношу, сильно взволновал его, так как подобное случилось впервые.

Элой проигнорировал фразы, брошенные другими богами, и поднял руку, официально останавливая поединок. Харака опустил оружие и склонил голову, отступая на несколько шагов в сторону от Матео, который в недоумении оглядывался по сторонам.

— Этот человек продержался дольше остальных, менее достойных, чем он, и был отважен в бою. Я хочу снова увидеть его на арене в качестве настоящего гладиатора, — заявил Элой, подбадривая толпу, и опустил руку.

— Вау, бог Элой дарует этому человеку свое благословение. И это не удивительно. Почему? Потому что он даже не скрывает похоти в своих глазах, когда смотрит на этого недобитого юношу, — протяжно произнес Одесса, ехидно улыбаясь.

— Просто он заслужил право выйти на арену ещё раз, вот и все, — ответил Элой, усаживаясь обратно на свой трон. Он не сводил глаз с Матео, пока юноша при помощи Хараки пытался подняться на ноги. Они вдвоем удалились с арены под возгласы восторженной толпы.

— Надо было позволить ему умереть, — проворчал Киджани. — Этот ублюдок даже не поблагодарил тебя за то, что ты сохранил ему жизнь. Уже только за это он заслуживает смерти.

— Крайне важно для нас проявлять милосердие, — возразил Симеон.

— Да что ты! — усмехнулся Киджани и пренебрежительно отмахнулся от Симеона, но тот лишь ухмыльнулся, не ожидая ничего другого.

— Кроме того, он был слишком слаб. Когда восстановится, если, конечно, не скончается от полученных ран, уверен, он ещё в полной мере покажет, насколько благодарен, — добавил Симеон.