Доминион

Его мускулы стали более рельефными и выраженными. Его тело настолько окрепло, что его больше не считал воробушком даже Борис, гладиатор, с которым ему предстояло встретиться на песке в качестве испытания. Теперь он звал его «маленьким мужчиной», даже не взирая на высокий рост юноши. Но все же это видимый прогресс. Безусловно, Борис все еще лелеял мечту трахнуть Матео, но не смел идти наперекор Титусу, который лишь упрочил свои позиции, выигрывая поединок за поединком, сохраняя за собой безоговорочный статус чемпиона.

— Нервничаешь? — поинтересовался Титус у Матео, обматывая его руки полосками кожи.

Матео кивнул:

— Есть такое. Мне предстоит одолеть Бориса или же умереть.

— Я буду очень разочарован, если ты умрешь, — произнес Титус

Матео посмотрел на него и ухмыльнулся.

— Ты переживаешь лишь за теплое местечко для своего члена.

Титус рассмеялся и пожал плечами.

— Этого мне будет определенно не хватать. Но что-то мне подсказывает, что мы значим друг для друга гораздо больше.

Но Матео знал, что это не так. Если бы он отказал Титусу в сексе, тот быстро потерял бы к нему интерес. Конечно, пока они оставались в статусе любовников, мужчина мог утверждать, что их связывает еще что-то помимо секса, но это работало только при условии, что Матео оставался покладистым. Юноша уже проверял это раньше, и каждый раз, когда он уходил от секса, Титус наказывал его, отказываясь тренировать его на следующий день или позволяя повару накормить его далеко неаппетитной едой.

Матео пробыл в лудусе уже четыре месяца, и его было не так просто провести. Он многое усвоил касательно здешних мужчин и не позволял им сломить себя. И все же, если Титус хочет верить, что он нужен Матео для чего-то большего, чем комфортные условия и лучшие тренировки, был готов подыграть.

Матео улыбнулся и поцеловал Титуса.

— Так и есть, — солгал он.

Титус ухмыльнулся, заканчивая с кожаными полосками.

— У Бориса есть слабое место в его защите слева.

Матео кивнул, взяв себе на заметку.

— Благодарю.

Титус улыбнулся и посмотрел на Матео сверху вниз, встретившись с ним взглядом.

— А ты знаешь, ради чего я так упорно борюсь?

— Ради прославления этого дома и благосклонности богов? — преположил Матео.

Титус пожал плечами.

— Это само собой. Я сражаюсь, потому что хочу войти в историю как один из величайших гладиаторов, когда-либо живших на земле. Я хочу, чтобы мой памятник стоял за пределами этой арены вместе с другими достойными, и чтобы люди, глядя на него, стремились достичь таких же вершин, как я. История создается теми, кто достаточно храбр для того, чтобы рассказать свою собственную.

Слова, сказанные Титусом, тронули Матео до глубины души и вдохновили его. Хотя он мечтал войти в историю, как один из гладиаторов, который сумел получить свободу. Эта была именно та историю, которую он хотел рассказать.

Юноша снова улыбнулся Титусу:

— Еще раз спасибо.

— Пора, — объявил Сервантес.

Матео глубоко вздохнул и последовал за Титусом во внутренний двор, где уже собрались все гладиаторы, выстроившись в круг. Матео прошел в центр круга и остановился перед Сервантесом.

— Настало время посмотреть, насколько тобой были усвоены мои уроки, — сказал Сервантес и жестом пригласил присоединиться к ним Бориса.

Словно неотесанный огромный зверь, гладиатор вышел на середину круга и улыбнулся Матео.

— Я обещаю не особо усердствовать, если ты пообещаешь отдаться мне.

— Это недостойно, Борис, — отметил Сервантес.

— Так мне щадить его жизнь, а? — спросил Борис, глядя на Сервантеса, который лишь помотал головой.

— Это я сохраню тебе жизнь, если ты прекратишь с вопросами, — произнес Матео.

Сервантес не смог сдержать смех и жестом велел обоим мужчинам повернуться лицом к лудусу, где на балконе стоял их доминус, наблюдая за происходящим.

— Засвидетельствуйте свое почтение вашему доминусу.

Все гладиаторы повернулись к Раме, хором скандируя его имя. Матео присоединился к ним, хотя и не уважал этого человека, который продолжал относиться к нему уничижительно. Рама улыбался, упиваясь тем, как его рабы славят его. Он поднял руку в воздух, побуждая их замолчать.

— Сегодня вечером мы увидим, стоишь ли ты тех рубио, что я отдал за тебя, раб. Если ты сможешь пережить сегодняшнее испытание, но потерпишь неудачу, я продам тебя в первый подвернувшийся бордель, — заявил Рама, обращаясь к Матео.

Матео склонил голову:

— Я не подведу, господин.

Мотивации, чтобы победить, было предостаточно, но перспектива быть проданным в бордель послужила мощным дополнительным стимулом.

— Что ж, посмотрим, — сказал Рама и дал сигнал Сервантесу продолжать.

— Оружие, — объявил Сервантес, и двое рабов подбежали к соперникам, протягивая им их боевое снаряжение.