Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение

Больше того, будучи философом, он мог поставить под сомнение ценность самих философских занятий. «Правит деяньями смертных удача, не разум» [84]. Заявив так, афинский учитель Деметрия в своё время спровоцировал бурю негодования среди своих коллег. Но Деметрию сама жизнь продемонстрировала могущество Фортуны. Эта богиня, по-гречески именовавшаяся Тюхе, явила ему себя в виде самого жестокого и могущественного из божеств: «…безжалостная к нам судьба, которая всё перестраивает наперекор нашим расчётам, обличает свою мощь необычайными событиями…» [85] – писал он о ней. Неудивительно, что в эпоху, когда великие империи разрушались, а никому не известные прежде цари провозглашались богами, Судьбу стали почитать как подлинную властительницу мира. Философы, конечно, продолжали искать законы, управляющие Вселенной, но страх перед деяниями Судьбы затмевал все их попытки. Порядка в мире не наблюдалось. Деметрий, рассуждая о гибели могучей персидской державы, предрёк и македонцам неизбежное падение – и не ошибся. Новый народ предъявил претензии на мировое господство. В 167 г. до н. э. царя Македонии, потомка Деметрия Полиоркета, провели в цепях по улицам варварской столицы. Славные города были преданы огню. Множество людей продали в рабство. Бесчисленных греков постигла судьба троян. Но масштабы перемен были таковы, что объяснить их капризами богов, некогда дававших волю своим кровожадным порывам под стенами Трои, не представлялось возможным. «Начиная же с этого времени история становится как бы одним целым, события Италии и Ливии переплетаются с азиатскими и эллинскими, и все сводятся к одному концу» [86]. Поистине, превратить Римскую республику в мировую империю могла лишь такая великая богиня, как Тюхе!

Но, видимо, даже Тюхе можно было укротить. В 67 г. до н. э. на Родос прибыл самый знаменитый римский военачальник своего времени. Тщеславие Помпея Великого, как свидетельствует его прозвище, было соизмеримо с его свершениями. Он с юности привык, что им восхищались, и всегда был не прочь укрепить свою репутацию при помощи какого-нибудь пропагандистского трюка. Именно поэтому, собираясь очистить Средиземное море от пиратов, он решил сначала навестить самого прославленного философа. Посидоний, как и его гость, был знаменит во всём мире. Он был выдающимся атлетом, обедал за одним столом с головорезами-варварами и вычислил размеры Луны. Но известность среди римских аристократов он приобрёл по другой причине: именно Посидоний приравнял римские завоевания к законам мироздания. Через пятьсот лет после Дария, придерживавшегося во многом схожих взглядов на империю, Посидоний сумел убедить своих покровителей в Риме, что триумф их города не был всего лишь случайностью. Тюхе, раз за разом даровавшая победы римским легионам, наполнившая Рим рабами со всего Средиземноморья и богатствами, превосходившими царские, руководствовалась отнюдь не капризами, а тем, что один из учеников Посидония, римский оратор Цицерон, описал как «заложенный в природе высший разум» [87]. Рим стал сверхдержавой в соответствии с «естественным правом».

Не Посидоний изобрёл этот термин. Как и многие другие выдающиеся философы, он обучался в Афинах, и в его рассуждениях заметно влияние одной из афинских философских школ. Её основатель, Зенон, сам прибыл в Афины издалека, с Кипра, в 312 г. до н. э., когда Деметрий Фалерский был ещё у власти. Зенон проводил занятия в Расписной стое, крытой колоннаде в центре Афин, поэтому его и его последователей прозвали стоиками. Как и Аристотель, они пытались разрешить противоречие между совершенством небесного порядка, основанного на математических законах, и беспорядком подлунного мира, которым правил случай. Предложенное ими решение было столь же радикальным, сколь и изящным: они отрицали само существование такого противоречия. Природа, учили стоики, была сама по себе божественной. Бог, дающий жизнь всей Вселенной, был деятельным разумом – Логосом. «Бог соединён с материей, пронизывая всю её и придавая ей [определённые] черты, и тем самым оформляя её и творя космос» [88]. Жить так, как велит природа, и значило жить так, как велит Бог. Мужчины и женщины, греки и варвары, свободные и рабы – все были равно наделены способностью отличать хорошее от плохого. Эту божественную искру внутри каждого смертного стоики именовали словом syneidesis – «сознание» или «совесть».

«Мы – порожденье твоё, и все твой образ мы носим,
Смертные все, что живём на земле и её попираем» [89]

.