Доминирующий вид

Она моментально вымыла руки, достала из ниши в стене стерильный костюм и тут же переоделась. Переодевшись, Урсула еще раз вымыла руки, велела Вагошу держать Анну за руки, потом разрезала испачканный комбинезон, быстро произвела осмотр и объявила, что ребенок в животе повернулся и лежит неправильно, что неправильное предлежание вызовет некоторые проблемы, хотя бояться особенно нечего. Она и не таких вытаскивала. Однако Джейславу лучше всего удалиться и обождать в коридоре.

Джей попытался возражать, ссылаясь на свои курсы оказания первой помощи, но тут слабым голосом вмешалась Анна, и ему все-таки пришлось выйти.

Теперь Джей уже и не знал, что было бы лучше: слуша ть крики жены здесь или присутствовать там. Он знал, что роды – тяжелый и болезненный процесс, но абсолютно не представлял, до какой степени. Если бы у него была возможность поменяться с Анной местами, он бы сделал это не задумываясь.

Анна опять закричала с тягучим придыханием. Джей поднялся на ноги и начал ходить по коридору перед медицинским отсеком. Справа от двери стояло пустое кресло, принесенное им из пред-шлюзовой малого шлюза. Только сидеть в кресле Джей не мог, вскакивал, едва зад касался сиденья. Лучше всего он чувствовал себя, измеряя коридор шагами. Тридцать шагов в одну сторону, до лесенки над трубой сквозного тоннеля, и тридцать – в другую, до технического шлюза.

Господи, сколько это вообще может длиться?

Многие годы в свою бытность «ангелом неба» Джей только и делал, что заботился о других, спасал, выругал, вытаскивал из самых вонючих передряг, но почти всегда он имел дело с конкретными бедствиями и абстрактными потерпевшими. Спасатель – как хирург, не имеет права мешать в одном бокале личное со служебным, от этого страдает дело. Джей мог тысячу раз умереть, спасая жизни чужих людей, но это была бы только его работа. Ничего личного. Даже тогда, на Калахари Пойнт, Джей не хотел бы поменяться местами ни с кем из застрявших в разбитом вездеходе. А теперь, может, впервые в жизни, он испытывал мучительное желание на время стать кем-то неизмеримо более дорогим для него, чем он сам.

Он никогда не искал перемен. Перемены кружились вокруг него, будто маски Пекинского новогоднего карнавала, менялись пейзажи и антуражи, но ничто ни при каких раскладах не могло поменять внутренней сути бравого спасателя. Его мир был замкнут на большущий хитрый замок, комбинации которого не знал и сам владелец.

Кто ж предполагал, что какая-то сероглазая девчонка, рекодерша из большого купола, наобум наберет первый же пароль и получит неограниченный доступ к самой сути Джейслава Вагоша, нарушит стерильность его души, занесет в нее инфекцию отношений?.. Это было трудно выразить словами. Это было ужасно больно, но вместе с тем восхитительно. Это наполняло смыслом космическую пустоту бытия. Ни за какие коврижки Джей не согласился бы теперь сменить код доступа.

Коридор опять уперся в ступени широкого трапа. Вагош остановился. Он поднял голову, прислушиваясь.

Тишина. Только сейчас до Джея вдруг дошло, что его окружает тишина. Гулкая внимательная тишина. Он слышал ее не ушами. Уши Джея различали невнятные шорохи, легкие постукивания, фоновый шум дыхания, удары его собственного сердца. Нет, тишину он ошущал той самой внутренней сутью, притаившейся где-то в районе желудка. Джей не знал, пугаться ли ему чертовой тишины или, наоборот, радоваться. Не тратя времени на раздумья, он развернулся и побежал к мед-отсеку.

Не добегая нескольких шагов до широкой матово светящейся двери, Джей сбавил ход и остановился. Он стоял, опять вслушиваясь в с тук собственного сердца, не решаясь взяться за ручку. Утекали секунды, а Джей все стоял, глядя на квадрат цифровой панели.

Он даже вздрогнул, когда голос Урсулы сказал из-за двери:

– Джейслав, вы там? Да входите же наконец.

Тянуть дальше было бы трусостью, и Джей толкнул дверь.

Сначала он увидел жену. Анна полулежала на одной из двух складных кроватей, которыми комплектовался медотсек. У нее было очень счастливое и очень усталое лицо. Джейслав сделал шаг в сторону кровати, но тут Урсула, которая стояла в дальнем конце помещения и которую Джей сначала не заметил, громко сказала своим чуть насмешливым голосом:

– Папаша, не желаете взглянуть на своего отпрыска?

Джей быстро обернулся. На руках Урсулы слабо шевелился цветной сверток.

– Иди, погляди на него, – слабым еще голосом попросила Анна.

Джейслав обошел ложемент, по которому ленивыми жуками ползали кибер-уборщики, остановился перед красивой до вычурности брюнеткой и осторожно заглянул в открытую горловину не очень аккуратного кокона. Из складок цветного полотенца на него жмурилось припухшими веками сморщенное, с кулак величиной, красноватое личико. Жиденькие волосенки липли к крохотному черепу мокрыми прямыми прядками. «Никогда бы не поверил, что дети выглядят так жалко, – с изумлением подумал Джей, разглядывая личико. – Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка…» Он поднял глаза и поймал полный иронии взгляд Урсулы.

– Кто? – спросил Джей осипшим голосом.