Доминум

Я резко умолк, вспомнив, при каких обстоятельствах падшие схватили меня в лесу. Стефана тогда пристрелили. Или нет, ведь сейчас он стоял здесь. Но все равно мне казалось, что при Фри об этом лучше не говорить. Я особенно четко осознал это, когда напоролся на резко похолодевший взгляд Стефа, пронзающий не хуже ножа.

– В общем, – пробормотал я, отводя глаза, – я не подставлюсь.

– Только вернись живым, – вновь взмолилась Фри и обняла меня.

– Мне нельзя умирать. В противном случае другие протекторы прикончат меня за провал, разве нет?

И, высвободившись из ее цепких объятий, я прошел между двух столпов. Ребята исчезли, словно их загородило занавесом. Теперь меня окружала безжизненная пустыня.

Шел я долго и уже начал подумывать, что заплутал. Но вряд ли воспоминания Гектора могли быть ложными.

«Уже скоро», – внезапно донеслось из подсознания.

«И тебе привет», – отозвался я.

Разговор с Антаресом уже не вызывал волнения или трепета. Он стал восприниматься чем-то обыденным. И хотя мы были частично одним целым, я никак не мог проникнуть или заглянуть в его осколок. Верховный думал отдельно от меня и умело скрывался в своем закутке сознания. Потому, как бы ни хотел, я не мог читать его мысли. Но что-то подсказывало, что эта стена скоро рухнет и наши разумы сольются воедино. Кто знает, что тогда произойдет.

«Там будет трудно, – сообщил Антарес. – Но мы справимся».

«Уж надеюсь, иначе плохо станет не только нам».

Антарес будто задумался.

«Не каждый с готовностью пошел бы на это. Тебя хорошо воспитали».

– Воспитали? – Я незаметно для себя начал отвечать ему вслух. – Да, примеры были.

«Твои друзья-протекторы?»

– Нет, хотя многие – неплохой пример для подражания… Ну, их некоторые качества.

«Родители?» – поинтересовался заоблачник.

Я замедлил шаг и рассерженно вскинул голову.

– Не лезь в мои воспоминания! Свои запечатал, так и ко мне не суйся.

Антарес усмехнулся.

«Полагаю, что после моих воспоминаний ты бы совсем разочаровался в мире. Но согласен, это нечестно».

– Уж не думал, что великому и могучему Антаресу будет интересно мое прошлое, – проворчал я.

«Развлечений у меня немного, – вздохнул он. – А время все равно надо скоротать».

Пока я сбегал вниз по очередной дюне, занося себе в ботинки еще больше песка, меня осенила одна мысль.

– Кстати, об этом, – тяжело дыша, начал я. – Что ты знаешь о моей семье?

«Только то, что смог увидеть в твоей части души. Но это все поверхностно, поверь. Твоя мать лишь недавно зажила с достатком благодаря помощи Соларума. До этого у вас имелись проблемы с существованием. Отца у тебя нет, давно умер. Он являлся адъютом».

Я стал оглядываться и воспрянул духом, увидев впереди очертания места из воспоминаний Гектора.

– Верно. Простой адъют. Так почему – ответь мне, дражайший Верховный, – твой разум лежал в его погребальной урне?

«Я не знаю. Я уже давно не был в сознании, чтобы ведать о таком. Должно быть, это простое совпадение. Кто-то хотел укрыть меня в Соларуме, самом безопасном месте на Терре. После “Белого луча”, конечно».

– И ты не знаешь кто?

«Нет, – признался Антарес. – По правде говоря, без двух других осколков я помню меньше. С одним разумом трудно оставаться собой продолжительное время. Да и сознание ко мне только возвращается, ты сам должен это понимать. Ты был на моем месте».

– Но с отцом моим ты был связан.

«Уверен, что запомнил бы такое даже в подобном состоянии».

Тут я подсунул ему свое воспоминание о том, как недавно мы с протекторами сидели у Домируса и играли в игру, суть которой заключалась в личных секретах. И в один момент вопрос был задан бездумному осколку Антареса.

– «Сожалеешь ли ты о том, что совершил с Луцемами?» – с натугой выдохнул я, взбираясь по склону. – Вот что спросила игра. Мне вот сожалеть не о чем. Я никогда своей семье жизнь не рушил. А тебе есть о чем сожалеть?