Домой

– Не на что, – буркнул Володя, – слушай, давай сейчас к тебе пойдем или ко мне, я тебе хоть объясню по алгебре.

Нина вздохнула:

– Ну пойдем, что же делать…

Сразу сесть за алгебру не получилось – сначала Нина хотела есть, потом убирала посуду, потом сказала, что надо выпить чаю, потом искала карандаш. Едва они раскрыли учебник, как пришел Арсений Васильевич.

– Занимаетесь? – спросил он.

– Хитрим, – вздохнул Володя.

– Да иди ты к черту! – вдруг крикнула Нина, – отстань от меня со своей дурацкой алгеброй, занимайся сам!

И выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Володя растерянно смотрел ей вслед. Арсений Васильевич тоже растерялся:

– Вот те на… что сделалось с ней, Володя?

– Не знаю, – сказал Володя, – может, я обидел? Я пойду, Арсений Васильевич.

– Иди, Володенька. Что это с ней, может, чувствует себя плохо?

Володя пошел домой. В самом деле, что это с ней? Девчонки… у Эли тоже бывали такие перепады настроения, мама не обращала внимания:

– Возраст такой, пройдет.

Вот и у Нины возраст.

На следующий день в школу он шел один – долго ждал Нину на улице, потом постучал в их квартиру, но никто не отозвался.

Нина уже была в школе, сидела за их партой. Володя пожал плечами, подошел, сел рядом. В класс вошел учитель алгебры. Класс возмутился:

– У нас же биология…

– Вчера не было алгебры, – отрезал учитель, – поэтому сейчас та проверочная работа, которая должна была быть вчера.

Он написал на доске задания и сел за стол. Володя скорее решил задачи и подвинул тетрадь так, чтобы Нина видела решения. Она локтем отпихнула тетрадь. Это не укрылось от внимания учителя:

– Альберг, Смирнова, в чем дело?

– Не в чем, – буркнула Нина, – мне стало тесно, я подвинула его тетрадь.

– Если тебе тесно, пересядь на заднюю парту!

Нина вскочила, схватила свои тетрадки и пересела.

Володя растерянно смотрел ей вслед. Что такое? Чем он вчера мог ее обидеть?

В перерыве Нина вышла из класса. Володя за ней не пошел. На следующем уроке она тоже сидела одна.

После уроков Володя пошел в клуб. На душе было противно. Он не чувствовал себя виноватым, не понимал, что случилось.

В клубе кипела работа – готовились к годовщине Октября. Володе обрадовались:

– О, художник наш пришел! Нам плакаты рисовать надо, зал оформить!

Закончили поздно. Володя вышел вместе с Петькой – он теперь был завклубом.

– Ну, Володька, помог ты нам, – сказал Петр, кладя руку Володе на плечо, – ты настоящий друг, товарищ…

Они повернули на Загородный, и Володя увидел Нину. Рядом с ней шел вчерашний комсомолец.

– Никак Женька? – обрадовался Петр и заорал на всю улицу: – Женька!

Тот обернулся, широко улыбнулся:

– Петруха!

Они обнялись, хлопая друг друга по плечам.

– Давно, брат!

– Давно… ты где теперь?

– Завклубом тут, на Забалканском. А ты?

– А я на заводе, пропагандист ячейки. Знакомься, Петя – это Нина, она во второй ступени учится.

– Приятно, – покраснел Петька,– Петр я. А это Володя, он нам в клубе помогает.

– Мы знакомы, – сказала Нина, – мы учимся вместе и живем рядом.

Евгений пригляделся:

– Точно, я же тебя в школе вчера видел… так ты активный? А вчера таким букой глядел, в комсомол не хочу, ничего не хочу…

– Без него нам бы и плакатов не нарисовать, – сказал Петька, – да он вообще молодец, я тут лекцию должен был читать, про женщину в новом мире… брошюру взял, товарища Коллонтай, ничего не понимаю! Прочту вроде – понятно, а как пересказать, так все в голове путается! А тут Володька пришел, прочитал, да мне на бумажке весь доклад и написал, я так и читал. Да как ясно все написал-то! Ему бы самому доклады читать.

– Вступай в комсомол, Володя, – сказал Евгений, – нам нужны такие – грамотные, талантливые. Вот в школе ячейка поднимется – там запишись. Или при клубе, раз ты там свой человек.

Володя неопределенно кивнул.