Домой

– Ну, по сравнению с тем, что было пятнадцать лет назад…

– Нашел, что вспомнить. Пятнадцать лет назад мне было пять лет…

– Все равно. Тогда общество было вообще пуританским. «В СССР секса нет»…

– А сейчас, можно подумать, его так уж много. Много пиздежа вокруг секса, а люди по – прежнему несвободны…

– Да, ты права, секс используют офигенно – в рекламе, в шоу – бизнесе. Но разве это секс? Так, суррогат.

– Свобода будет тогда, когда девушка сможет выбирать себе парня просто для секса, без всяких обязательств, и это будет восприниматься нормально, как если то же самое делает парень…

– Согласен. Мужчины должны привыкнуть к тому, что и они могут быть сексуальным объектом. Для женщин. Но изменить менталитет очень сложно. И женщины сами, стараясь продать свои внешние данные, свою красоту…

Звонит Олин телефон.

– Алле… Аня? Какая Аня?.. Да, сейчас припоминаю… Так, нормально… Кто, ты говоришь, дал телефон?.. Ну, передавай привет… Нет, я с ним давно не общаюсь, ничего про него не знаю… Ладно, если вдруг выйдет на связь – передам… Этот номер, который определился? Да, хорошо. Только вряд ли, сказала уже. Ну, все, пока.

Оля откладывает телефон, глядит на меня.

– Звонила Аня. Ты ее, может, знал. Она была замужем за Ирокезом, барабанщиком «Солнца свободы»…

– Может, и видел, когда‑нибудь, но не знаком…

– Мы с ней тоже никогда не общались. Так, приходила она пару раз на тусовки. С Ирокезом… Они мало прожили, развелись уже давно… Телефон мой ей дала Лариска… Она тоже с нами тусовалась, а сейчас работает в газете, менеджером по рекламе. А Аня эта – журналистка. И она тобой интересовалась. Как бы, нужно поговорить…

– А о чем, я так понял, она не сказала?

– Нет, но…

* * *

Оля высыпает табак из «беломорины» на стол, засыпает на его место «траву».

– Неужели «беломор» до сих пор продается в Москве? – спрашиваю я.

– Ну да, продается, а куда он денется? В любом киоске, шесть рублей. Столько людей курят «траву»… – Она смеется. – Вот скажи мне, я давно уже спросить хотела… Почему ты даже не куришь, не говоря уже о более серьезном…

– Однажды покурил – не вставило. Решил, что не вставит вообще никогда… – Я улыбаюсь.

– А серьезно?

– Серьезно? Я с этим очень долго не пересекался вообще. Никто из знакомых… С Женькой мы начали общаться только на последнем курсе. Мне уже двадцать четыре года было. Причем, Женька – он же «стрейтэджер»…

– Что, тогда уже был? Мне говорили, что бухал он неслабо…

– Он и сейчас бухает. У него такой своеобразный «стрейтэдж». Типа, водка – это хорошо, а наркотики – плохо. Наверно, и мне это как‑то передалось… Нет, ну как‑то это тупо – в двадцать с лишним лет садиться на наркотики…

– Садятся и…

Наше дело правое

Место: Родина

Дата: 15/10/2001

Время: 20:17

Музыка: вальс «Амурские волны»

Над двором дома Пинского были развешены разноцветные лампочки, у забора – накрыт «шведский стол». У стола тусовались прихлебатели и халявщики, наливали себе дорогой коньяк, запихивали в рот бутерброды с балыком и красной икрой. Играл духовой оркестр – мужики в белых пиджаках с позолоченными пуговицами.

Пьяный Клочков, держа в руке рюмку коньяка, второй рукой обнял меня за плечи.

– С победой, дорогой мой Лешенька! Наше дело правое – мы победили! А победителей, так сказать, не судят…

Я увернулся, подошел к своим. Санчес и Антон стояли в стороне, курили. Сереги не было. В другом конце двора вокруг директора толпились люди, поздравляли, жали руки, что‑то говорили, тупо улыбались. Он тоже что‑то говорил и тупо улыбался.

– Ну что, не объявился он? – спросил я у Санчеса.

– Да нет пока. Исчез с концами Серый. В контору не приехал, к «мобиле» не подходит, и к домашнему тоже. Я послал Алену с Игорем к нему домой – на всякий случай. Да, надо позвонить как раз, узнать. – Он вытащил мобильник, выбрал номер из «контактов».

– Алло, Алена? Да, привет. Ну, что узнала что‑нибудь?.. Понятно… Ладно… Ну, пока. – Он убрал мобильник в карман джинсов. – Дома его тоже нет. Квартира заперта. В подъезде все в порядке. Соседи ничего не видели… Ну, или не хотят сказать. Если к утру не объявится, надо будет сообщить ментам – вскрывать квартиру.

Пинский вылез из толпы, пошел в нашу сторону, держа в руке бокал шампанского.

– Ну, что вы, ребятки, стоите в стороне, скромненько так? Вы ж, архитекторы, значится, нашей победы… Давайте выпьем – берите бокалы. – Он подтолкнул нас к столу.

Я и Антон налили в бокалы вина, Санчес – водки.

– Ну – за нашу победу, – сказал Пинский.

Мы чокнулись, выпили.

– А еще, ребята, хотел вам сказать… Насчет вашего друга. Короче, я в курсе…

– Вы что‑нибудь знаете? – Санчес глянул на Пинского.

– Очень мало. Может, то же самое, что и вы. Может, чуть больше.

– Говорите сразу, не тяните…

– Короче, вашего агентства больше нет. Дружок исчез с деньгами…

– Не может быть, – сказал Антон. – А вы откуда знаете?

– Не могу, ребятки, вам сказать. Но это информация проверенная… Не бойтесь, я вас не оставлю. После всего, что вы сделали… Во – первых, фирму по – хорошему закроем, чтоб никаких долгов, судебных там претензий. А во – вторых, вас всех трудоустрою. В мэрию…