Домой дорогой инков

Но были у меня и другие задачи. Как человек, приехавший не только сфотографироваться на фоне достопримечательностей или пощекотать нервы во всяких экстремальных экспериментах, но и прикоснуться к разнообразию мира энергий, я старался «настроиться на волну» каждого посещаемого места. В идеале – поймать состояние какого-либо представителя той эпохи и «прожить» его мировосприятие на уровне глубокого понимания и интериоризации минувших событий. Несмотря на мой сравнительно небольшой опыт на этом поприще, кое-что удавалось. Так, если археологическая зона Ушмаля в целом имеет ровную энергетику, а «женский монастырь» даже лёгкую и умиротворённую, то уже в районе дворца она меняется на прерывистую и «острую», вплоть до того, что на главной площади разболелась голова. Ровно там, где на престоле установлен двуглавый ягуар. Если верно предположение, что именно здесь некогда восседал правитель, не сложно представить, чем заканчивались собрания подданных, иногда полностью заполнявших главную площадь этого 25-тысячного города. Неспокойная, мятущаяся энергетика недвусмысленно указывала на агрессию и жажду крови…

Меж тем настало время возвращаться в Санта-Елену на встречу с доном Фелисио. Его скромная хижина спрятана глубоко в саду, «прикрывшись» прямо со входа бросающимся в глаза традиционным жилищем майя с крышей из соломы. Эта постройка резко контрастирует с соседскими хибарами-новоделами.

Вышедшая на зов средних лет индеанка пригласила проходить, подтвердив, что в курсе нашего визита. Она завела нас в майяский дом в форме прямоугольника с закруглёнными углами, расположенный на обложенной по периметру камнями глиняной платформе. Там, где осыпалась глиняная «штукатурка» со стен, оголились толстые жерди, составляющие каркас. Посередине длинных сторон друг напротив друга расположились входовыходы, которые по привычке индейцев жить общинами не имели дверей, будучи открыты всякому входящему. Вход в традиционных жилищах служит и источником света, поскольку окон майя почему-то не делают. Высокая соломенная крыша призвана защищать как от дождя, так и от палящего Солнца, поэтому внутри оказалось на удивление прохладно и комфортно. Скудная утварь ограничивалась комодом, парой стульев и гамаком с одной стороны и сервантом, столом и старым ламповым телевизором с другой, отделённой собранной на балке шторкой, видимо, призванной обозначить кухонную зону.

Вскоре появился почтенного возраста дон. Он был в том, в чём застал его визит: майка-алкоголичка и потёртые штаны, чем очень походил на обычных российских дачников. Я протянул лист с описанием наших целей и текстом интервью. Потратив некоторое время на чтение, дедушка извинился и ретировался. Вернулся он уже во всей красе… На торсе белизной сверкала рубашка, штаны явно были изъяты из парадного гардероба, и венчало всё это великолепие ковбойская шляпа.

Какое-то время ушло на утряску формальностей, а затем дон Фелисио разразился безостановочной речью, то и дело переходящей в нравоучительные тирады:

Что вы хотите знать о моей жизни? Я крестьянин, я работаю в поле. Меня зовут Феликс Маскоко. Это моё имя.

Когда мне было 7 лет, не было дороги в Мериду и в Кампече. Это маленький посёлок. Здесь не было врача, не было пепси, не было льда, не было электричества, в то время, когда я был 7-летним мальчиком.

Когда заболевал человек, мой дед лечил только травами. Лекарственные растения. Ими лечил мой дед. И когда мой дед умер, начал лечить мой отец. И когда мой отец умер, начал лечить я, исключительно лекарственными растениями.