Домой на Рождество

Опросив, наверное, трех медсестер и врачей, где столовая, я все же потратил минут двадцать на ее поиски. Я чувствовал себя крысой в лабиринте, которой приходится вынюхивать дорогу к еде. В конце концов я уловил запах, похожий на тот, что преследовал меня в школьных коридорах: пахло пережаренной едой. Я пошел по направлению к двум белым дверям, открыл их и сразу за ними обнаружил невысокую женщину с большим букетом белых цветов в руках.

– Мэтт! – воскликнула она, глядя на меня из-за букета. – Привет, Мэтт!

– Бет?! Как такое может быть? Ты тут?

Ее лучащаяся улыбка дрогнула, Бет, кажется, застыдилась и засмущалась.

– Да я и сама не очень понимаю, где я, – пожала плечами она.

– А я пришел за едой для деда. Дело в том, что ему надо поесть. – Я хотел продолжить поиск сэндвичей, но Бет взяла меня за руку.

– Давай немного пройдемся? Пожалуйста.

Пройтись и поговорить? О собеседовании, о том «большом парне» – слишком соблазнительно, чтобы отказаться.

– Хорошо. – Я взял серый поднос и встал в конец очереди. – Сначала только вот это возьмем с собой. А ты, может, пока поищешь себе столик, и я к тебе присоединюсь?

– Отличная идея! – Но Бет, казалось, колебалась.

– А ты будешь что-нибудь есть? – спросил я.

– Нет.

Я смотрел, как Бет идет к двум свободным столикам. Она не знала, за который из них сесть, потом устроилась в уголке и прижала букет к груди. Подошла моя очередь, я взял сэндвич с яйцом и беконом, выглядевшим так, словно он пережил Вторую мировую войну, а еще – хрустящий бэйгл с тунцом и две чашки чаю из автомата.

– Ну, привет-привет, – произнесла Бет, пока я усаживался напротив нее, раскладывая сэндвичи на столе и расставляя чашки.

– Привет, – кивнул я.

Я снял пластиковую крышку с чашки, сделал глоток и облизал губы. Поставив чашку обратно на стол, постарался не морщиться.

– Да, – протянула Бет.

– Что? – насторожился я.

Она удивленно посмотрела на меня:

– Мэтт, я молчу.

– Ах, ну ладно.

Я еще отпил чаю из чашки, опять облизнулся. Когда поставил чашку на стол, Бет спросила:

– Как ты?

– Как ты?

Мы заговорили одновременно, и нам стало смешно.

– Для кого букет? – поинтересовался я, кивая в сторону ее цветов. – У тебя тоже кто-то лежит в этой больнице?

– Букет для твоего деда.

– Поздравишь его с Рождеством?

– Я не знала, что в больницах не принято дарить пациентам букеты на праздники, да и срочной доставки у них теперь тоже нет.

– А почему вдруг ты решила купить моему деду цветы? Я не понимаю.

Бет насупилась и посмотрела на меня исподлобья:

– Вот сейчас, Мэтт, ты решишь, что я не в себе.

– Ну что ты!

– Прошлой ночью ты в порыве откровенности рассказал мне, что у тебя дед в плохом состоянии, что ему больно и одиноко. – Бет старалась говорить спокойно, но ее щеки и шея постепенно краснели, выдавая смущение. – Ну, и я подумала, что дело действительно плохо, и хотя мы с твоим дедом не знакомы, но немного цветов могли бы поднять ему настроение…

– Ничего себе! – воскликнул я.

– Но стоило мне прийти на ресепшн, как я сообразила, что не знаю, как зовут твоего деда. Поэтому я спросила про некоего мистера Джонса, которого недавно привезли с инфарктом.

– Бет, деда зовут Джон Баллард, это папа моей мамы.

– Это ты мне теперь говоришь, Мэтт, – Бет улыбнулась, – а я искала твоего деда вслепую. Обратилась к какому-то старичку, у которого как раз диагностировали инфаркт, спрашиваю, мол, у вас внука зовут Мэтт, и приходит ли он вас навещать. Старичок ответил, что в отношении внука кто-то меня обманул, а потом начал говорить какие-то непристойности вроде того, что не нюхал женской… с тех пор как… в общем… как мама его родила в далеком 1932 году.

– А ты?

– Да ничего я ему не стала говорить, Мэтт. Мне стало так смешно, что… что у меня кока-кола носом пошла, прямо на глазах у этого старика. Но он – а его, оказалось, зовут Джордж – не смутился. Сказал, что это похоже, как будто я на него…

– Ух ты! – Я поднял руку, прося Бет притормозить с рассказом. – Не надо подробностей.

– Нет, он был вполне мил, хотя и болен на всю голову, а не только сердцем. И я, отчаявшись найти твоего деда, спустилась сюда, чтобы выпить кофе.

Я все никак не мог поверить, что Бет, проделав долгий путь из Уэльса, да к тому же после такого непростого вечера, который у нас с ней случился, сразу направилась в больницу. Либо она была святой, либо очень хитрой, и у нее имелся мотив так поступить. И я никак не мог ее раскусить.

Я смотрел в лицо Бет, пока она обводила взглядом столовую: к ее груди все еще был прижат подувядший букет и какая-то глупая игрушка, изображающая Санта-Клауса. Двенадцать часов назад Бет убежала из моего номера, завернутая в мое одеяло, а теперь вот она снова врывается в мою жизнь. И я никак не мог сам в себе разобраться, что же я чувствую. Единственное, что понимал: не хочу ее потерять. По крайней мере не сейчас.

– Бет, – произнес я, накрывая крышкой чашку и собирая остатки сэндвичей, – если ты не торопишься, то вполне можешь навестить моего деда. И мне надо принести ему поесть, так что мы пойдем к нему вместе.

– Правда? – улыбнулась она. – Было бы здорово.