Домой, ужинать и в постель. Из дневника

Любовь к жизни. Этим порядком истасканным словосочетанием лучше всего, пожалуй, определяется «мотивация», как мы бы теперь сказали, литературных опытов крупного чиновника лондонского морского ведомства, человека в высшей степени практичного, а порой и циничного, оборотистого, всегда хорошо знающего свою выгоду — и вместе с тем увлекающегося, романтичного, порой даже сентиментального. «Меня поразило до глубины души», «никогда в жизни не видел ничего подобного» — этими и прочими схожими восклицаниями пестрят все одиннадцать объемистых томов дневниковых записей Сэмюэля Пипса. О чем бы Пипс ни повествовал (не в этом ли состоит особое обаяние его мемуаров?), он всегда пишет без тени стеснения, с поразительной — даже для дневника — откровенностью и непосредственностью. Написанные живо, темпераментно, литературно не отшлифованным (в отличие от того же Эвелина), порой даже довольно неряшливым языком, Дневники в литературном, эстетическом отношении никак не вписываются в рамки орнаментального, прециозного стиля эпохи Реставрации с его длинными, усложненными периодами, риторической приподнятостью, тягой к экзотике, неизменным морализаторством.

Все это, вместе взятое, и определяет, по всей видимости, непреходящую художественную и человеческую ценность, завидную «живучесть» Дневников Сэмюэля Пипса.

Сын лондонского портного, Сэмюэль Пипс, благодаря недюжинным способностям, трудолюбию и дальновидности, а также протекции своего двоюродного дяди и патрона, могущественного Эдварда Монтегю, графа Сандвича (в Дневниках он фигурирует как «мой господин»), занимавшего равно высокие государственные посты как при Кромвеле, так и при Карле II, — дослужился до «степеней известных». Закончив лондонскую школу святого Павла, а затем колледж Магдалины в Кембридже (этому колледжу он и завещал свои Дневники), Пипс на первых порах служит мелким клерком Казначейства (1655–1660 гг.), затем, в течение четырнадцати лет, с 1660-го по 1673 год, занимает ответственный пост в Военно-морской коллегии («Морском управлении», как он ее называет). С 1673-го по 1679-й Пипс является Секретарем Адмиралтейства, а с 1684 по 1689-й, вплоть до восшествия на престол Вильгельма Оранского, — Секретарем короля (то есть министром) по военно-морским делам. Кроме того, Пипс дважды избирался в парламент (1673–1679 гг. и 1685–1688 гг.), с 1665 года состоял членом, а с 1684-го по 1686-й — президентом Королевского научного общества; дважды, в 1679 году, по обвинению в «католическом заговоре», и в 1688-м, в преддверии дворцового переворота, получившего в истории название «Славная революция», отсидел в Тауэре и чудом избежал казни. Быть может, именно Сэмюэлю Пипсу, убежденному государственнику, чиновнику безусловно талантливому, осмотрительному и прозорливому, обязана Англия своим морским могуществом. Благодаря стараниям Пипса, которого еще при жизни прозвали «Нестором флота», английский флот не только увеличился вдвое, но и оснастился «по последнему слову техники», что позволило Британии в конечном счете взять верх над голландцами, а в дальнейшем и над французами и на протяжении столетий безраздельно «править морями».

Сэмюэль Пипс находился не только в центре политической, но и научной, культурной жизни Англии второй половины XVII века. Среди его друзей были физики Исаак Ньютон (имя Пипса стоит на титульном листе ньютоновских «Начал») и Роберт Бойль, писатель Джон Драйден и архитектор Кристофер Рен. Со свойственными ему любознательностью, пытливостью, неистощимой тягой к знаниям, которая, к слову, столь же причудливо, «по-пипсовски», сочетается с поистине средневековыми суеверием, легковерием и невежеством, Пипс всегда был в курсе важнейших научных открытий, неутомимо и активно участвовал в уличной, светской, культурной и общественной жизни Лондона: он постоянно бывает при дворе, на театральных премьерах, много читает, отлично знает литературную и музыкальную жизнь столицы. Пипс не только ценитель и «потребитель» искусств, но и творец: он пишет картины, музицирует, берет уроки танцев и пения, сочиняет стихи.