Домохозяйка для дракона

С замирающим сердцем я ждала, когда наш доморощенный медиум произнесет загробным голосом классическое: «Дух Антонины, приди», но вместо этого брюнетка содрогнулась всем телом, будто сквозь нее пропустили разряд тока. Длинные ногти царапнули стол, чуть смазав мел, который… начал светиться. Пересечения белых линий вспыхивали одно за другим, делая рисунок объемным. И по этим мерцающим артериям яркими искорками побежали странные импульсы, которые впитывались в руки ведьмы, скользили по ставшим темными венам и прятались в рукавах.

Это был какой-то неправильный спиритический сеанс. Или, напротив, правильный? Соглашаясь на участие, я представляла, что все будет иначе, и оттого чувствовала себя не в своей тарелке даже больше обычного. Когда Ги, так ничего и не сказав больше, резко открыла глаза, они были практически белые и светились, как весь магический узор. Превратись брюнетка в монстра, я, наверное, напугалась бы меньше. Стрессоустойчивость вместе с тормознутостью дали сбой, страх сковал мышцы, мешая пошевелиться. И только мягкое, но настойчивое пожатие дракона, по-прежнему державшего меня за руку, удерживало от паники.

– Уже, да? – незнакомым голосом спросила Ги, фокусируя взгляд жутких глаз на мне. – Я не хочу, – сказала она, болезненно скривившись.

– Чего ты не хочешь, Тонь? – спросил Туманов, привлекая внимание сущности, управлявшей телом медиума. Ведьма… то есть призрак Антонины, вселившийся в нее, медленно (как в самых жутких фильмах ужасов) повернула голову в его сторону.

– Не хочу! – повторила она громче и яростней. Губы дрогнули, кривясь в странной гримасе, похожей то ли на болезненный спазм, то ли на улыбку, от которой кровь стынет в жилах. – Не смей этого делать! – вскликнула женщина, непонятно к кому обращаясь, потому что смотрела она в этот момент куда-то мимо нас. – Не… – Черноволосая голова дернулась, будто кукольная, неживая. Словно незримый кукловод потянул за невидимую нить, вынуждая марионетку вновь переключить внимание. Взгляд ее впился в мой перстень. Несколько долгих секунд ничего не происходило, а потом Ги-Антонина уставилась на меня немигающими белесыми глазищами и заговорила быстро-быстро, точно боялась не успеть высказаться: – Не смей соглашаться! Будет спрашивать, говори нет. Слышишь меня? Слышишь?! – Я слышала. Но кивнуть или как-то подтвердить это сил не было. Жуткие очи гипнотизировали, в то время как ответы вызывали лишь больше вопросов. – Нет, нет, нет! – завопила слетевшая с катушек покойница, ринувшись на меня через стол. Свечи погасли, узор развалился, стертый локтями ведьмы и животом.

Инстинкты оказались сильнее страха, я отпрянула, едва не упав вместе со стулом – спасибо, Арсений удержал. Тоня-Ги тоже отшатнулась, но по другой причине. Из кольца моего с громким шипением вылетел призрачный дракон, который едва не сцепился с точно таким же полупрозрачным хранителем, вставшим на защиту Регины. Драку предотвратил Туманов, который заклинанием заморозил обоих.

Вот это я понимаю – реакция!

– Антонина, прекрати! – Арсений даже не заметил, что уронил стул, вскакивая на ноги. Он схватил пузырек с зельем и едва ли не силой влил его в рот упирающейся матери. Та расцарапала ему руку до крови, пока вертела как заведенная головой, отплевывалась и шептала:

– Нельзя, нельзя! Нельзя соглашаться! – Наблюдать эту сцену было страшно до чертиков. Я боялась за драконью маму, которую мог полностью подчинить себе дух покойницы, и за нас я тоже боялась, не понимая, чего добивается Тоня. – Нельзя… Нель… Какого лешего ты творишь, Арсюш?! – прошипела медиум чуть хрипловатым голосом с до боли знакомыми интонациями. – Мы же не закончили!

– Не закончили?! – возмутился сын. – Нет, мама! Закончили! – рявкнул он.

Едва Ги снова стала Ги, как два призрачных хранителя с легкой руки Туманова вернулись в перстни. Смахнув выступивший на лбу пот, я шумно вздохнула – неужели все?

– Но она же ничего не успела объяснить, – ворчала ведьма, бросая на сына недовольные взгляды, и глаза у нее при этом были ярко-зеленые, чуть прищуренные, что очень и очень радовало.

– Она даже не пыталась! Антонина агрессивна, – пояснил дракон матери, а та с раздраженным видом плюхнулась обратно в кресло. Ведьма была испачкана мелом, который, к счастью, перестал светиться как на столе, так и на ней.

– Тосечка просто напугана! – принялась спорить Ги.

– Хочешь сказать, она из страха кинулась душить Лали? – съязвил Туманов, возвращаясь ко мне. Назад он не сел, вместо этого встал за моей спиной и, положив руки на плечи, принялся их чуть поглаживать, успокаивая… скорее себя, чем меня.

– Я… Тонька то есть… Мы тебя душили, Мила? – Ведьма вопросительно вздернула бровь, рассматривая мою шею, будто сама не помнила, что только что вытворяла.

– Нет, – выдавила я, зачем-то прикрыв рукой горло.

– Видишь! – победно заявила драконья мама, переведя взгляд на сына. – Значит, не для этого она к ней кинулась, а чтобы о чем-то предупредить, наказ какой-то дать…

– Какой, мама? – проскрипел сильно злой ящер, сжав мои плечи. – Чтобы Милалика сказала мне нет? Так?