Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв.

Столкновение Владимира с печенегами на Трубеже в 993 г. не умерило пыла степняков, и они продолжали ежегодные вторжения на Русь.

К 996 г. в Киеве Настас Корсунянин завершил стороительство Десятинной церкви Успения Богородицы. Строили каменный храм с 989 г. Владимир по завершении строительства написал, чтобы отныне от доходов князя и города десятина шла церкви.

И вновь князю сообщили о том, что печенеги перешли рубеж Руси и стоят на берегу реки Стугна, под стенами города Василева. Воинов собирать было некогда, и Владимир с малой дружиной, которая всегда была при князе, помчался к Василеву. Силы сторон оказались неравными, и Владимир едва спасся от печенегов, вбежав по мосту в город. Летописец говорит, что в ознаменование благополучного разрешения Василевского сидения Владимир дал обет построить в Василеве церковь в честь Преображения господня, ибо сражение с печенегами произошло на этот праздник.

Стугнинский рубеж обороны отстоял от Киева в одном дневном переходе, и появление на нем печенегов было прямой угрозой столице. Однако печенегам мешали многочисленные крепости и змиевы валы, всюду в среднем Поднепровье перегораживавшие земли. Гарнизоны крепостей не сдавались печенегам и, оставаясь за спинами кочевников, отнимали у них уверенность, и всякий неблагополучный оборот дел обращал печенегов в бегство. Нашествия печенегов носили характер набегов, но не завоеваний. Однако набеги эти приносили немалую печаль Руси.

Эпоха князя Владимира, эпическая по природе, отозвалась в сознании народа былинным эпосом. Дела Руси были таковы, что не воспеть их было невозможно.

Пиры князя описываются в былинах так:

В славном городе Киеве,
У великава князя Владимира киевскава,
Всеславича (Святославовича),
Было пированье великое,
На многие многие князи и бояры.
И сильныя могучия богатыри.

Русь была едина и сильна. Образ защитника Руси связан с фигурой Ильи Муромца.

У того было Ивана у Иванова
Родился сын Илья у него Муромец.
Тридцать лет он сидел сиднем.
Сидел он на печке на муравленой.
Отец его и мать на луга ушли.
Он слезает со печки муравленой,
Берет ли своего добра коня.

(Рыбников, т. I, № 82)

Русские былины описали темные леса вятичей, лежащие к северо-востоку от Чернигова и бывшие враждебными Киеву долгое время.

А из Чернигова, государь, ехал я дорогою.
На те леса Брянския,
На те грязи топучия,
На те мосты калиновы,
Через тое реку Смородину.

Проехать вятичскими лесами считалось молодецким подвигом.

Запала тут дорожка тридцать лет,
Никто по той дорожке не прохаживал,
И никто по той дорожке не проезживал.

(Рыбников, т. II, с. 477)

Вятичи облекались на Руси в образ Соловья Разбойника.

Мимо этого проклятого да Соловья
Нету пешему проходу, конному проезду,
Нету конному проезду, зверю прорыску,
…
От свиста его змеиного, от крыку зверинаго
Помирает все удалы-добры молодцы.

(Рыбников, т. II, с. 152, 153)

Но не было преграды русскому витязю, ему бы только на коня сесть. А там:

Пошел его добрый конь богатырский,
С горы на гору перескакивать,
С холмы на холму перемахивать,
Мелкие реченьки, озерка, межу ног смещать.

(Рыбников, т. I, с. 16)

Русские часто со стен своих городов наблюдали такую картину:

Нагнано-то силы много-множество,
Как от покрику от человечьяго,
Как от ржания лошадиного,
Унывает сердце человеческо.

(Гильфердинг, т. II, с. 23)

Тут Илья Муромец и дает отповедь непрошеным гостям:

Вы поедте по свым местам,
Вы чините везде такову славу,
Што святая Русь не пуста стоит,
На святой Руси есть сильны могучи богатыри!

(Киреевский, т. I, с. 35, 36).