Домовые

Дед понял: эти люди не знают, как быть с мертвыми. Почему-то они считали невозможным погрузить тела в самоходки и отвезти к родне, чтобы похоронили как полагается, отпев в церкви и закопав на кладбище.

— Потолковали, блин! — вот и все, что было сказано о причине их смерти.

— Так лес же рядом!.. — вот и все, что было сказано о похоронах.

Потом заспорили: просто уложить в кустах, или прикопать, чтобы случайно никто не набрел и поднял шум.

Стриженый парень пошел поглядеть, нет ли природной ямы, куда можно закинуть покойников и присыпать сверху лесным мусором. Тут деда Разю осенило.

— Сюда, сюда, голубчик ты мой… — беззвучно зашептал он, даже руками делая так, как бабушка, приманивая делающего первые шаги внучка.

Кожаный голубчик уловил призыв и пошел, как велено. Вышел он к ручейку, протекавшему в узкой ложбинке с крутыми краями. Спуститься туда было непросто, если не знать нужных мест. А как раз у одного такого места вода подрыла берег, образовав обрыв.

— Сюда, сюда… — тыча пальцем в неглубокую пещерку, умолял дед. — Ах ты, соколик мой! Понял!..

Парень поспешил к своим.

— Там и копать не нужно! — объяснил он. — Сверху топнуть — берег на них и оползет!

— В трех шагах, говоришь? — спросил старший.

— Ну, в четырех!

— Ну… — старший махнул рукой, словно показывая: такова, знать, ваша судьба, бедолаги…

Оба тела донесли до ручья, скинули вниз и, потоптавшись, добилась желаемого — земля на них рухнула и похоронила.

— Царствие вам небесное, — горестно сказал один из участников этих странных похорон.

Потом они уехали, а дед, приплясывая, махал им вслед рукой.

— Соколики мои, светики, голубчики сизокрылые! — выкликал он. — Вот потешили старика! Вот порадовали! Ах, кабы ночь поскорее!..

Он исхитрился заманить похоронную команду как раз к тому месту, где был прикопан черный горшок с медью и испанскими песо. То есть — добыл себе настоящих, как у почтенного клада, молодых и резвых сторожей!

Впрочем, возни с ними хватило…

Сторожа никак не хотели понимать, что теперь они уже покойники. Очнувшись ночью и выругав тех своих сотоварищей, что бросили их в лесу, сторожа засобирались домой. Деду Разе обещали дать по шее, если не перестанет путаться в ногах.

— Да вот же вы, вот! — дед, чуть не плача, тыкал пальцем в обрушенный берег. Наконец сторожа, чье зрение было уже не плотским, бренным, а бессмертным и проникновенным, увидели сквозь землю два погребенных неживых тела.

Осознав, что домом их стал берег ручья, к тому же — вечным домом, оба молодца полезли в драку — решили наконец выяснить, кто в этом безобразии виноват. Навешав друг другу бестелесных тумаков и запыхавшись, они поняли — все бесполезно! Один принялся громко и замысловато выражаться, другой сел и заплакал. Тогда дед Разя выбрался из кустов и принялся обоих утешать.

— А клад-то сторожить — разлюбезное дело! — объяснял он. — От всех в лесу уважение. Кто ни сунется — хоть что с ним делай, ты перед законом чист!

О том, что сам он в силу дурацкого заклятия ни в каких сторожах не нуждается, дед благоразумно умолчал.

— Так ты, выходит, тут основной? — догадались молодцы.

— А кто ж еще! — дед, понятно, приосанился и выставил бороденку позадорнее. — Меня сам Степан Тимофеевич клал! Не абы кто!

— Степан? Тимофеевич? Это из которых? — недоверчиво спросил один сторож.

— Это синякинская группировка. У них там папу Степаном звали, — отвечал другой. — Так ты под синяками, что ли, ходишь?

Дед вытаращился, как не случалось ему таращиться за три сотни лет лесного житья.

— Чему вас только отцы-матери учили?! — горестно возопил он. — Ироды неотесанные! Аспиды бестолковые!

Молодцы переглянулись.

— Ну, ты объясни по-человечески, что ли?..

Дед усадил сторожей перед собой и принялся объяснять.

— Степан Тимофеевич лихой казак был! Собрал таких, как вы, молодцов, посадил на струги — и вниз по Волге! Понизовые города брать!

— С братвой, что ли? — обрадовались сторожа.

— И брал он там золото и серебро, и жемчуг кафимский, и лалы персидские, и бирюзу, и самоцветы, и шелка, и парчу!.. — закатив глаза, перечислял дед. — А бусурманов в воду спускал! Всех топил, кто попадется!

Насчет золота и бусурманов молодцам понравилось.

— У нас тут и свои бусурманы имеются. Алмазка да Бахтеярка. Выбьем их из леса вон — сами хозяевами будем! — сам себя от восторга плохо разумея, неистово соблазнял дед.

— Выбьем! — согласились сторожа. А над чем хозяевами — спросить позабыли. Дед же, в котором внезапно проснулась государственная мудрость, им этого растолковывать не стал.

* * *

— А мы-то его жалели! Мы ему ни в чем не перечили! Думали — раз он из нас самый бедненький!..

— Это кто из вас самый бедненький?! Степана Тимофеича клад?!.