Домуша из Заброшенки

Картина внезапно сменилась, и я тут же позабыл про всех этих людей. Я снова брёл по какому-то зданию. И в моём представлении оно всё время менялось. Сперва это было старинное административное здание нашего института. Я даже узнавал попадавшихся на глаза студентов и преподавателей. Но вот аудиторию, куда я шёл на лекцию, я найти никак не мог. Я спускался и поднимался по широким лестницам, иногда спотыкался, но не падал, а просто съезжал вниз по ступеням до следующего лестничного пролёта и продолжал путь. Я блуждал по коридорам и заглядывал во все двери. И нисколько не удивился, что это никакой не институт, а больница. Огромные палаты, уставленные койками. Я нашёл свою и лёг. Но тут же оказался на обширной лестничной площадке перед клеткой старинного лифта. Я сел в него и поднялся на мой этаж. Вот она, моя квартира. Странно конечно, что в ней много посторонних людей. Я стал бродить по квартире и обнаружил, что кухня выходит в какой-то коридор и там даже нет двери. Квартира была проходным двором. Странным был и балкон. Он был огромный, размером с комнату, и неостеклённый. Не успел я уйти с этого балкона, он обрушился вниз, прямо на проходящих там людей. Но никого это не взволновало. Зато я внезапно понял, что ни эта, ни любая другая квартира мне уже не принадлежат. Мою душу наполнила горечь: как могло выйти, что я потерял всё? Я продолжал бродить по зданию, а оно поминутно меняло облик, и я каждый раз шёл, держа в голове новую цель: то я искал киоск, где мне надо было что-то купить, то спешил на концерт, то в столовую… Я не понимал во сне бессмысленности своих скитаний, но они тяготили меня.

И вот, я, наконец, остановился перед дверью. Старомодной дверью, обитой дерматином вишнёвого цвета. Я обрадовался, как же я раньше не помнил, что шёл к дедушке!

Я нажал кнопку звонка. Дверь распахнулась почти сразу. На пороге стоял мой дед, Владлен Семёнович. Как же я был рад! Как давно я его не видел! С того самого дня, как я навещал его в больнице… Вздор! Вот он, мой дедушка, живой и здоровый. Такой, каким я его запомнил: в неизменной ковбойке и трениках. На носу очки в тонкой золотистой оправе.

— Здравствуй, здравствуй, Владюша, — приветствовал меня дедушка, — Проходи.

Если честно, я забыл голос деда. Но мне показалось, что он сильно изменился. И меня внезапно стало что-то беспокоить. Я замешкался на пороге и вдруг взглянул в дедушкино лицо. За золотыми очками виднелись совсем не дедушкины глаза. У него глаза были серые, немного выцветшие, как бывает у стариков. И, главное, добрые. А на меня смотрели чёрные почти немигающие глаза. И в них горела злость. Тотчас слабенький огонёк затеплился в моём мозгу. И я сразу понял, что и голос принадлежал другому человеку. И я этого человека знал!

— Байбукин? — я стал пятиться от двери.

— Узнал, узнал… — человек в дверях был одет, как дед, но уже ни капли на него не походил. — Ну что же, добро пожаловать!

В панике я взглянул за спину Байбукина и разглядел позади него не интерьер дедушкиной квартиры, а клубящийся серый туман.

— Заходи, заходи, дорогим гостем будешь, — снова пригласил меня Байбукин-Бабай. — Чего тянешь? Все пути здесь ко мне ведут. Ну а потом… Помнишь комнату с упокойничками? (Я сразу вспомнил. Значит, эти люди всё-таки, были мертвы…) Ты ведь чуть было Терёшку не признал! Вот ведь зловредная твоя домовица. Всё перед тобой открыла. Ну, ничего, я и с ней разберусь. Правда, взять с неё нечего, мне только люди в смак! Но в острог забвения я её заточу. Только с тобой сперва разберусь. Голодный я. А как уж ты непригоден станешь, так я тебя в ту комнату скину, где все эаброшенцы валяются, да и иные. Люблю иногда туда зайти, помечтать, повспоминать…

Пока он произносил свой монолог, огонёк в моём рассудке разгорелся в полную силу. И я вспомнил и Юльку, и Заброшенку, и Домушу. «Что же я столько времени потерял!» — ужаснулся я, повернулся и припустил со всех ног прочь.

За моей спиной гремел хохот Байбукина, и его рокочущий бас:

— Побегай, побегай ещё, нагуляй страху! Вкуснее будешь! Всё равно ко мне явишься, другого пути у тебя нет!

Я мчался, перескакивая через несколько ступенек вниз по лестнице, пока голос Байбукина не стих где-то вдали.

Я что-то силился вспомнить… И вспомнил! Я должен найти какую-то Домушу. Она меня спасёт, она меня выведет. Только как я её отыщу?

Я брёл по полутёмному обшарпанному коридору. Честно говоря, еле тащился, загребая ногами. Наткнулся на что-то маленькое под ногами и отфутболил его в сторону. Но странный предмет ударился о стенку и снова подкатился мне под ноги. Я решил поднять его и отшвырнуть подальше.

В моей руке было маленькое яблочко. Дичок, падалица… Коричневое и несъедобное на вид. Но я уставился на него и вдруг вспомнил, что совсем недавно видел яблоко. То было, правда, совсем другим: красивым и ароматным… Что-то такое было с ним связано…

— Домуша? — произнёс я нерешительно, и яблоко слегка вздрогнуло в моей руке.

— Домуша, помоги, выведи меня отсюда, — попросил я и положил яблоко на пол.

И оно покатилось, а я поспешил за ним.