Домзак

- Я не сплю. - Погладил ее по плечу. - Спелее лилий, жарче снега и милее агнца... Это о тебе, принцесса.

- Жарче снега...

- Гонгоризм какой-то.

- Все равно хорошо. Я тебя хотела попросить... нет, ты повернись ко мне, я тебе покажу, чего я хочу... Дай-ка руку. Сюда... да... и сюда...

После ее ухода Байрон долго лежал неподвижно. В доме было тихо, как на дне ада. Даже шороха Люциферовых крыльев не слышно. Каждый заперт в своем Коците. Лишь дождь - опять дождь - стучит по крыше. В дождь сигнализация не работает. Однако на этот раз, если верить акту, который предъявил ему прокурор, она работала. А значит...

Он вылез из-под одеяла, быстро оделся, вздрагивая от холода (принцесса ушла галереей, оставив дверь открытой), и только тогда посмотрел на часы. Начало третьего. Мать там, внизу, небось замерзла. Или уснула под пледом.

Он вылил остатки рома в стакан, выпил и закурил. Пальцы подрагивали, но, похоже, это лишь преамбула к синдрому Корсакова. С ним бывало и такое, что пуговицы на рубашке не мог застегнуть. А вскоре что-нибудь или кто-нибудь сигнализировали о настоящей опасности. Однажды в метро, когда он возвращался навеселе после свидания с Артемом и Аршавиром, его на эскалаторе окликнул старик: "Борис! Какими судьбами!" И раньше случалось, что его с кем-то путали, он не обижался: не кинозвезда. Но всякий раз ему быстро удавалось разубедить собеседника. Тем же вечером, когда его окликнул старик, он - почему? из пьяного куража? - решил выяснить, как далеко может зайти идентификация личности. Он дождался старика внизу и молча, с чувством обнял его. "Ну вот, - забормотал растроганный старик, - я всегда говорил: когда Боря под кайфом, он самый человечный человек... Вспомнил Ильича, вспомнил! А Верочку? Она ведь ждет... который месяц ждет... Ты сейчас как? Может, заглянешь? Дернем по маленькой, покурим". Следуя за стариком, он проехал несколько остановок в метро, вышли на "Царицыно", заглянули в магазин. "Я сам, сам! - остановил он старика, полезшего было в карман. - Пузырек ноль семь и колбаски. Хлеб-то есть?" Его голос совершенно не смутил старика. От магазина до дома они шли пешком с полчаса. Подъезд, пропахший кошками и мочой. Дверь квартиры, обитая драным дерматином. "Зайди к ней, поздоровайся, - предложил старик в передней. - А я пока огурчики с балкона принесу. Холодильник опять сломался". В комнате горел ночник. На узкой кровати лежала молодая женщина, укрытая тонким одеялом. "Верочка, здравствуй, - негромко проговорил Байрон. - Вот и я". Это был последний рубеж, но и его он преодолел с пугающей легкостью. Женщина с улыбкой протянула ему обе руки. Замычала от радости, и он тотчас сообразил по характерному звуку, что она немая. Может, и глухая. Но ведь не слепая же. Неужели он и впрямь как две капли воды похож на какого-то там Бориса? Он с чувством поцеловал ее в губы. Потом они пили со стариком водку и закусывали колбасой. Он остался ночевать у глухонемой. Она была нетерпелива и требовательна в постели. Утром он дал старику денег, и тот побежал в магазин за водкой. Так продолжалось три дня. Наутро четвертого, спасаясь от материализованного бреда, он тайком выскользнул из квартиры. Едва добравшись до дома, тотчас позвонил частному наркологу. После этого он месяца три не пил. А потом снова... И снова - звонок, капельница, доза тетурама.

Он посмотрел на стакан. Отвлекся: вспомнил об акте и сигнализации. Она действительно капризничала, это могут подтвердить все домашние. Да и электрики, которых несколько раз вызывали, чтоб починить барахлившую систему. Ну а если допустить, что на этот раз система была в порядке, то вывод может быть только один: убийца - кто-то из Тавлинских. Или чужак, оставшийся в доме на ночь и знакомый с системой сигнализации. Диана и Нила отпадают. Он и Оливия - тоже. Остаются мать и - кто? Шофер ее... как его? Виктор. Был ли он в ту ночь у Майи Михайловны? И что она ответила на вопрос следователя, а следователь наверняка спросил, где она была в предполагаемый промежуток времени, когда было совершено убийство, и что делала. И была ли одна? Байрон видел Виктора рано утром, когда тот вместе с матерью садился в машину, но не видел и не знает, как и когда тот вошел в дом. Не исключено, что парень ночевал дома или у подружки. Войти же мог через калитку, запиравшуюся на простой засов.

Все эти вопросы важны в том случае, если убийца провел ночь в доме Тавлинских. Если же ближе к истине версия матери о киллере, нанятом Татищевыми, тогда можно не терзаться и спокойно ждать развязки всей этой истории.

Он заглянул в дорожную сумку: за вычетом ликеров остались лишь три бутылки виски. Интересно, продают ли виски в этих самых "Семи углах"? Проверил бумажник. Деньги были, но, если вдруг иссякнут, придется просить у матери: на весь Шатов - один банкомат, да и тот только для вкладчиков местного филиала Сбербанка.