Дон Карлос. Том 2

— Сеньор Балмонко не хотел, кажется, чтобы я его заметил; вид мой был ему неприятен, сеньор, Но я тем любезнее поклонился ему и даже остановился при этом, чтобы показать, что я очень хорошо узнал его. Я думаю, что ничего хорошего не было у него на уме, и он знал, что карлисты сняли телеграфные провода, поэтому-то он и спешил ехать на север.

— Ты возбуждаешь во мне страшные опасения. Я уполномочил Балмонко…

— Балмонко сумеет, конечно, ловко воспользоваться всякими полномочиями, ваша светлость.

В эту минуту раздался звонок.

— Ступай отвори, — приказал Горацио.

Метис вышел и скоро вернулся в сопровождении человека лет тридцати, одетого в дорожное платье. Человек этот почтительно поклонился маркизу.

— Вот и вы, любезный Балмонко, — воскликнул Горацио, сделав несколько шагов ему навстречу, — я рад вас видеть.

— Я поспешил явиться к вам, маркиз, чтобы вы не заподозрили меня в чем-нибудь. Полчаса тому назад я встретил Алео на улице. Я принес вам деньги, а вместе с тем хочу просить у вас отпуск по семейным обстоятельствам.

— Признаться, я так и думал. Садитесь, Балмонко, — любезно отвечал маркиз, пока Алео, стоя в глубине комнаты, недоверчиво посматривал на управляющего. — Так вы действительно собрались в дорогу?

— Я еду в Витторию; моя единственная сестра выходит замуж, — заговорил Балмонко, вынимая из кармана бумаги и деньги, которые он тут же принялся считать. — Я хотел воспользоваться своим сегодняшним посещением, чтобы обратиться к вам с просьбой.

— Желание ваше уже исполнено, любезный Балмонко. Сколько мне следует получить по книгам?

— 120 тысяч золотых, маркиз, за все прошедшие месяцы.

Маркиз посмотрел книги, кивнул одобрительно головой, сосчитал полученные деньги и выдал своему управляющему квитанцию, как он выразился, для порядка.

Балмонко спешил, казалось, или не хотел дольше задерживать своего господина. Он извинился, говоря, что намерен уехать с первым поездом для того, чтобы как можно скорее опять вернуться, и ушел.

Алео запер за ним дверь и снова вернулся к своему господину.

— Вот видишь, Алео, — начал Горацио строгим недовольным тоном, — не надо сразу думать самое дурное. Балмонко в этот раз был так же аккуратен, как всегда.

— Я хотел бы, чтобы на этот раз предчувствие меня обмануло, — отвечал Алео, — хотя до сих пор предчувствия меня никогда не обманывали. Но довольно об этом. Сеньор Балмонко честный человек, потому что он выдал все деньги. До остального мне дела нет! А вот еще другая новость. Недавно вы посылали меня к графу Кортецилле…

— Что же еще о графе? Я познакомился с ним недавно на бегах, и он мне очень понравился.

— Убийца старого Моисея скрылся во дворце графа. Подумайте только, ваша светлость, из всех домов и дворцов он выбрал дворец именно графа Кортециллы, чтобы в нем спрятаться, и там ему действительно удалось скрыться. В народе пошли разные толки, говорят о каком-то тайном братстве вроде прежней Гардунии, уверяют, что много высокопоставленных особ участвовали в ограблении Толедского банка. Может быть, все это пустое, сеньор; я только повторяю, что говорит народ.

— Часто злословят про дворян только для того, чтобы их унизить, — внушительно заметил маркиз.

— Все это уйдет опять, ваша светлость, как вода в песок. Но народ очень обозлен на графа Кортециллу, потому что в его дворце удалось скрыться убийце.

— Да, это я вполне понимаю. Это возмутительно, что убийце удалось скрыться, но его найдут, конечно. Однако граф Кортецилла здесь решительно ни при чем. Граф очень богат и всеми очень уважаем.

— Теперь у Алео осталась одна последняя новость, сеньор, и эта новость самая важная. Неужели у вашей светлости больше нет ни одного цветка, ни одного письмеца для сеньоры Альмендры?

— Зачем ты об этом спрашиваешь?

— Я, ваша светлость… Я… хотел, чтобы сеньора, а она чистый ангел, стала бы нашей госпожой.

— Ты этого хочешь?

— Я так бывал рад каждое утро, когда ваша светлость посылали меня к сеньоре. Теперь же все кончилось. Это меня сильно опечалило. Тем более, что я еще много чего заметил.

— Что же ты заметил, Алео?

— Прежде всего я заметил, что ваша светлость чем-то озабочены и встревожены.

— И что еще?

— Еще то, что вы все одни.

— Я думаю, что ты еще заметил что-то, кроме этого.

— Точно так, сеньор, но я боюсь, что вместо благодарности я этим наблюдением заслужу только ваш гнев.

Это очень тонкое дело, а я слишком дорожу расположением вашей светлости.

— Я обещаю тебе не сердиться, Алео.

— Два дня подряд я ходил потихоньку на . Пуэрто-дель-Соль.

— Зачем же это?

— Я наблюдал за домом, в котором живет сеньора и в котором я так часто бывал.

— Зачем ты это делал?