Дон Хуан (СИ)

Перезарядка. С места дуэли ковбоя и шерифа ничего не слышно. Дым висит синим покрывалом, в глазах резь, по ушам словно с размаху ладонями дали — координация никакая. А помощник должен быть еще как минимум один. Я поднимаюсь, иду на разведку и, конечно, нахожу его в самой крайней комнате. Совсем молодой паренек в щегольской пастушьей куртке с длинной бахромой, он зажимает уши и смотрит на меня в ужасе.

— Пожалуйста… мистер… — бормочет он. Черт меня возьми, если ему есть восемнадцать.

— Ключ от комнаты. Быстро, — командую я. В глазах у него бешеная надежда и облегчение. Запираю парня на ключ, а на окнах там отличные толстые решетки. Не пропадет.

Осталось выяснить, как там наши дуэлянты. Притаились, небось, и воркуют, голубки. Плетут заговоры.

Но все оказывается еще лучше. Шерифа я нашел почти на пороге — пытался бежать, подлец. А когда не вышло сбежать, хотел ползти. Но с эдакой дырой в груди не то, что ползти, а даже лежать больно. Черная рубашка впитала много крови — блестела, почти как шелковая. Пистолет у него я брать не стал, при падении из него вылетела какая-то деталь, я в этом совсем ничего не понимал, так что решил подстраховаться.

А вот мой «волчий ковбой»… с ним вышло интереснее. Когда я подобрался к нему — длинному черному силуэту на пушистом ковре, который маслянисто чавкал при каждом шаге, словно я шел по трясине — он был еще жив. Он дышал прерывисто и со скрипом, будто страдал от астмы. В груди у него хлюпало и булькало. Но он был жив.

— Ты… — прохрипел он с трудом. — Никакого заговора не было, так? Шериф… невиновен?

— Шериф виновен в тысяче вещей, парень. Но не в этой, нет. Пожалуй, можно сказать, что я тебя разыграл.

— Ты… — сказал он снова, будто не мог поверить. — Лжец!

— Именно так, дружище. Тебя обвел вокруг пальца проходимец из Сан-Квентина.

Ковбой закрыл глаза — ему было уже сложно фокусировать взгляд. Свиньи, которых мне приходилось резать когда-то, тоже перед смертью закрывали глаза.

— Будь ты проклят, — сказал он с чувством. — Проклят навеки.

Я вздохнул.

— Боюсь, ты немного опоздал с этим пожеланием, приятель.

Но он уже ничего не ответил мне, потому что умер.

***

Часть 4

В общем, я так и стоял в этом полицейском участке — или где там работали шерифы на Диком Западе? — посреди трупов и луж крови, окутанный пороховым дымом, который и не думал рассеиваться, да еще своим шерстяным пончо, которое рассеиваться не собиралось тем более. В ушах не утихал какой-то шум, вроде водопада, да только что за водопад в пустыне? Но потом я сообразил — это был звук крови, пульсирующей вокруг моего мозга. И нужен он был просто для того, чтобы поразмыслить. Раскинуть этим самым мозгом, вокруг которого шумел невидимый водопад.

Кто я? Да черт с ним, тем паралитиком и параноиком, кем я был раньше. Здесь и сейчас меня зовут Хуан.

Где и когда я? Очень слабый вопрос. Не все ли равно? Здесь есть люди, и есть оружие. Мне хорошо здесь. И я все еще жив, так что могу продолжать заниматься своим любимым делом.

Что это за дело такое? О, здесь уже поинтереснее — по какой-то причине мне нравится путешествовать. Видеть новые, неизведанные места и края, встречать красные восходы, утопать в синих росистых сумерках, видеть незнакомых людей и узнавать их получше…

Ну, почему сразу убивать? Не моя вина, что они в этих местах так подозрительны и агрессивны. Я возвращаю им их пыл и задор, только и всего. И никогда не наказываю тех, кто этого не заслуживал бы. Вспомните ту девушку, Беллу — у меня почему-то она так и не вышла до сих пор из головы. Я ведь не тронул ни ее, ни ее клятого доктора Джонса. А пьяных в дым солдатиков капрала Васкеса?

Помните, что сказал тогда этот священник, который не был священником? Невинных здесь нет. И не нужно рисовать меня угольно черными красками, такие картины всегда имеют очень мало сходства с истиной. В мире есть множество других цветов, куда более приятных.

Например, красный.

Как видите, я снова был в мире с самим собою. В голове опять стало тихо и спокойно, ее больше не раскалывали крики совести, того крупного, но неуклюжего верзилы, призывавшего меня к правильному, по его глупому мнению, поведению. Он ушел, можно сказать, хлопнув дверью. Скучать я не собирался.

В голове царила благодатная тишина. Впрочем, снова не совсем совершенная и полная. А все потому, что в каком-то из самых удаленных ее уголков буквально из ничего появился тот парень. Я так и стал его называть — тот парень. Можно было бы сказать «Мой невидимый друг», но я не считал его своим другом. Можно было сказать «Голос разума», но я и сам был разумен хоть куда. Можно сказать, я сам был своим разумом, а он — просто приятным к оному дополнением.

Так или иначе, тот парень начал помаленьку вклиниваться в мои размышления, и не все, что он говорил, было бессмысленно. Так что я понемногу начал к нему прислушиваться.

«Подожди, — говорил мне он, к примеру. — Не торопись. Ты ведь не псих?»

«Разумеется, нет.»