Дон Кихот

С этими словами он отложил в сторону щит, поднял обеими руками копье и с такой силой хватил погонщика, что тот без чувств растянулся на земле. А Дон Кихот поднял доспехи, положил их на колоду и снова принялся расхаживать вокруг колодца с таким невозмутимым видом, словно ничего не случилось. Спустя некоторое время вышел второй погонщик. Ничего не зная о печальной судьбе своего товарища, он также вознамерился сбросить злосчастные доспехи с колоды. Но Дон Кихот предупредил его попытку. Ни слова не говоря, он снова поднял копье и нанес бедняге такой удар по голове, что и второй погонщик грохнулся на землю. На шум сбежались все обитатели гостиницы во главе с хозяином. При виде этой толпы Дон Кихот схватил щит, обнажил меч и с гордостью воскликнул:

— О царственная красота, оплот моей души и моего сердца! Наступил час, когда твое величие должно обратить взоры на плененного тобой рыцаря, вступающего в великую битву.

Эти слова, прозвучавшие словно молитва, пробудили в сердце нашего идальго такое мужество, что, напади на него все погонщики мира, он и тогда бы не отступил. Твердо стоял он под градом камней, которыми издали осыпали его обозленные товарищи раненых; он только прикрывался щитом, но ни на шаг не отходил от колоды, где лежали его доспехи. На дворе поднялся отчаянный шум. Погонщики орали и бранились. Перепуганный хозяин умолял их прекратить драку. А Дон Кихот кричал во весь голос:

— Подлые и низкие рабы! Я вас презираю! Швыряйте камни, подходите, подступайте, нападайте! Вы получите сейчас награду за вашу наглость и безумие!

В этих восклицаниях Дон Кихота было столько отваги и ярости, что нападающих охватил великий страх. Мало-помалу они утихли и перестали бросать камни. Тогда Дон Кихот позволил убрать раненых и снова принялся охранять доспехи с прежней важностью и спокойствием.

Однако эта история пришлась хозяину не по вкусу, и он решил немедленно посвятить гостя в этот чертов рыцарский орден, пока не приключилось новой беды. Почтительно приблизившись к Дон Кихоту, он сказал:

— Не гневайтесь, ваша милость, на эту наглую челядь. Обещаю вам примерно наказать ее за дерзость. А теперь не пора ли нам приступить к совершению священного обряда? Обычно бодрствование над оружием продолжается не свыше двух часов, вы же простояли на страже более четырех. Я уже докладывал вам, что у меня в замке нет часовни. Однако мы смело можем обойтись и без нее. Главное в посвящении — удар рукой по затылку и мечом по левому плечу. А это можно проделать и среди чистого поля. Итак, не будем терять драгоценного времени.

Наш рыцарь слепо поверил словам хозяина и ответил, что готов повиноваться.

— Прошу вас только об одном, — прибавил он, — поторопитесь с исполнением обряда. Ибо, когда я буду посвящен и кому-нибудь снова вздумается на меня напасть, я не оставлю в замке ни одной живой души. Из уважения к вам, почтенный владелец замка, я пощажу лишь тех, за кого вы заступитесь.

Эти слова рыцаря только усилили желание хозяина поскорее развязаться с беспокойным гостем.

Человек находчивый и ловкий, он тотчас же притащил толстую книгу, в которой записывал, сколько ячменя и соломы отпускалось погонщикам; затем в сопровождении двух служанок и мальчика, несшего огарок свечи, он приблизился к Дон Кихоту, велел ему опуститься на колени и, сделав вид, что читает по книге какую-то благочестивую молитву, поднял руку и со всего размаха хлопнул его по шее, потом, продолжая бормотать себе под нос какой-то псалом, хватил его по плечу его же собственным мечом. Вслед за тем он велел одной из служанок опоясать посвященного мечом, что та и исполнила с большой ловкостью. Правда, она чуть не умерла со смеху, но подвиги, совершенные на ее глазах рыцарем, заставили ее сдержать свою веселость. Пристегивая меч к поясу Дон Кихота, добрая сеньора сказала:

— Пошли бог счастья вашей милости в рыцарских делах и удачи в сражениях.