Дон-Кихот

На площади возвышается дворец — не слишком большой, но и не слишком маленький. Флаги развеваются на его башнях. Слуги ждут на высоком и широком крыльце дворца. Толпа собралась на площади, оставив широкий проезд для губернатора.

Герцогский мажордом стоит на крыльце. Он взмахивает платком. Гремят трубы. Звонят колокола. Толпа, к которой присоединился и владелец мастерской вместе с Самсоном Карраско.

Крики: «Да здравствует губернатор!»

Но вот он сам выезжает из-за угла верхом на Сером. И толпа умолкает от удивления. На несколько секунд. И разражается хохотом.

К этому времени Санчо уже добрался до середины площади. Добродушно поглядывает он на хохочущих. Поднимает руку.

Толпа умолкает.

Санчо. Спасибо, братцы! Худо, когда губернатора встречают слезами. А вы смеетесь — значит, рады мне.

Одобрительный гул.

Санчо. Когда губернатор сидит на осле — это весело. Вот когда осла сажают в губернаторы, то уже не повеселишься.

Смех. Веселый гул.

Санчо. Я объясню вам, почему я на осле. Потому что он невысок! На коне я еще, чего доброго, не услышал бы ваших жалоб. А ехать на осле — все равно что идти пешком. Вот я, вот земля, а вот вы, дорогие мои подданные.

Крики: «Да здравствует губернатор!»

Санчо. Спасибо, братцы. Ну и на сегодня достаточно. Я хоть и губернатор, а спать хочу, как простой. Завтра увидимся. Идите по хозяйству. До свидания!

Восторженный рев. Крики «Да здравствует губернатор!» усиливаются до того, что дворцовая челядь перестает смеяться, переглядывается в страхе.

Санчо слезает с осла, передает его мажордому и, раскланиваясь с достоинством, поднимается по ступенькам крыльца.

30.

Губернаторская опочивальня.

Широкие окна ее глядят на просторную каменную галерею, идущую вокруг всего дворца.

Посреди опочивальни непомерно высокое и пышное ложе под балдахином.

Мажордом вводит губернатора.

Мажордом. Нет ли приказов, сеньор губернатор?

Санчо. Есть. Оставьте меня одного, мне спать хочется.

Мажордом удаляется с поклоном.

Санчо потягивается сладко, предвкушая отдых. Вскарабкался на свое пышное ложе. Укладывается.

Но едва успевает он закрыть глаза, как оглушительный взрыв звуков пугает его так, что он валится с постели на каменный пол опочивальни.

Гремит оркестр, в котором преобладают турецкий барабан и кларнеты.

Санчо распахивает дверь.

Музыканты играют усердно. Музыка заглушает протестующие вопли Санчо.

Наконец он хватает дирижера за руки, и оркестр умолкает.

Санчо. Что это значит?

Дирижер. По этикету музыка должна играть у дверей губернаторской спальни, пока он не заснет.

Санчо. Пока он не умрет, хочешь ты сказать! Под такую колыбельную и пьяный не задремлет. Эй, стража!

Входит офицер с четырьмя солдатами.

Санчо. А ну, заточите его в подземелье. Месяца через два-три на досуге я займусь его делом.

Дирижер. Сеньор губернатор, пощадите, мы люди подневольные! Нам приказал играть сеньор мажордом.

Санчо. Ах вот чьи шуточки! Известно вам, где его спальня?

Дирижер. Так точно, известно.

Санчо. Хочешь избежать подземелья — веди туда своих голодраных шакалов и войте, дудите, гремите в барабан у мажордома под ухом. У самой его кровати. Пока он, проклятый, не уснет или не околеет. Поняли? Сеньор командир, отправьте с ним солдат! Пусть последят, чтобы приказ был выполнен в точности.

Офицер. С величайшей охотой, сеньор губернатор. (Солдатам.) Слышали приказ? Марш!

Оркестр удаляется, сопровождаемый солдатами.

Санчо, вздыхая, садится на кровати.

Задумывается.

Санчо. Эх, сеньор, сеньор! За последние годы я так привык делиться с вами тяготами да заботами! Где вы, сеньор мой Дон-Кихот Ламанчский!

Исчезает губернаторская опочивальня.

Дон-Кихот ползает со свечой по полу своей спальни.

Дон-Кихот. Ах, Санчо, Санчо, мне без тебя трудно! Вот уронил я иголку и не могу найти ее, проклятую. А ведь в нее вдет последний обрывок шелковой нитки, что имеется в нашем бедном дорожном запасе. У меня чулок пополз, Санчо. Сеньора Альтисидора настоятельно потребовала, чтобы пришел я на рассвете к павильону в парке побеседовать в последний раз о ее страстной любви ко мне… Я хотел, придя, еще раз провозгласить: «До самой смерти буду я верен Дульсинее Тобосской!» Но не могу же я говорить столь прекрасные слова с дыркой на чулке. О бедность, бедность! Почему ты вечно преследуешь людей благородных, а подлых — щадишь. Вечно бедные идальго подмазывают краской башмаки. И вечно у них в животе пусто, а на сердце грустно. Нашел!

С торжеством поднимает рыцарь с пола иголку с ниткой.

Дон-Кихот. Да, да. Нашел! Санчо, слышишь? Спасен от позора!

Поставив ногу на стул, штопает Дон-Кихот старательно свой чулок.

Легкий стук в дверь.

Дон-Кихот. Иду!

Оторвав нитку и завязав на заштопанном месте узелок, втыкает Дон-Кихот бережно иголку с остатками шелковинки в лоскуток сукна и прячет в шкатулку.

Оправляется перед зеркалом.

Выходит.

Маленький паж в черном плаще ждет за дверью.

Безмолвно паж отправляется в путь по длинному дворцовому коридору.

Дон-Кихот — следом.