Донал Грант

— А если, читая в вашем сердце, Бог знает, что вы не исправитесь, а будете продолжать жить точно так же, как прежде? Что будь у вас немного больше времени на земле, потом Ему было бы ещё труднее обратить вас к истине?

— Всё равно Он мог бы пожалеть меня, дать мне ещё одну возможность! И вообще, разве это справедливо — требовать от грешного человека такой же безупречной святости, как у Него Самого?

— Но ведь этот грешный человек сотворён по Его образу и подобию, — сказал Донал.

— Значит, плохо сотворен! — проговорил граф с ехидной ухмылкой. — Потому что толку от этого никакого, насколько я погляжу.

Донал задумался.

— Скажите, ваша светлость, вам приходилось когда–нибудь знать по–настоящему хорошую женщину? — спросил он.

— Хорошую женщину? Ну, конечно. И не одну. Правда, мне всегда были больше по вкусу несколько иные… хммм… особы… Да взять хоть мою матушку! Правда, с отцом она обходилась порой довольно сурово, но в общем женщина была вполне достойная.

— Будь вы на неё похожи, что тогда?

— Тогда, наверное, даже вы стали бы меня чуть–чуть уважать.

— Значит, она больше походила на Бога, чем вы?

— В сотню раз больше!

— А дурных женщин вы тоже знавали?

— Дурных? Сотни — причём таких, что для любовного зелья даже кровь у человека из сердца вытянут, пока он спит!

— Значит, вы понимаете разницу между такой женщиной и своей матерью?

— Разницу между небесным ангелом и исчадьем ада? Ещё бы!

— А приходилось ли вам видеть, чтобы дурная женщина становилась лучше?

— Нет, никогда! Хотя постойте… Я помню одну. Она была замужем, так что для неё дела обстояли ещё хуже — то есть, я хотел сказать, лучше! Она отравилась — на самом деле, всерьёз! — отравилась и умерла. Да, представьте себе, умерла. Когда пришла в себя и поняла, что натворила. Это была единственная женщина из всех, каких я знал, которая хоть немного исправилась. Уж не знаю, насколько бы её хватило, не покончи она с собой. Ведь после смерти лучше уже не станешь.

— А если бы она всё–таки продолжала исправляться? Как вы думаете, стала бы она со временем такой же достойной и праведной, как ваша матушка?

— Ну уж нет! Это вы хватили! Я ничего такого не говорил.

— А если бы Бог терпеливо учил и наставлял её, скажем, лет тысячу, а она всегда послушно делала всё, что Он ей велит?

— Ну, если так… Не знаю. И вообще, при чём здесь Бог? Да, матушка моя была женщина замечательная, но не из тех набожных кликуш, что вечно выпрашивают у Него милости!

— Есть одна старая история, — сказал Донал, — о Человеке, который был самым настоящим образом и подобием Бога. Так вот Он был лучше даже самой замечательной из женщин.

— Какой же тогда из него мужчина?

— Вам когда–нибудь приходилось бояться, ваша светлость?

— Да. Иногда. Много раз.

— А тот Человек вообще не знал страха.

— Быть того не может!

— Мать Его была хорошей, честной женщиной, а Он — ещё лучше. Ваша матушка была хорошей, честной женщиной, но вы сделались хуже неё. Кто в этом виноват?

— Я сам. И не стыжусь в этом признаться.

— А жаль, — печально покачал головой Донал. — Потому что, став хуже своей матери, вы навлекли стыд и позор на её голову. Вы сотворены по образу и подобию Бога, но вообще не похожи ни на Него, ни на свою матушку. Знаете, ваша светлость, у меня есть и отец, и мать. Так вот, по–моему, они очень похожи на Бога, и…

— Конечно, чему тут удивляться! В их положении нет таких искушений, с какими приходится сталкиваться людям нашего круга.

— Я уверен в одном, ваша светлость: вам не обрести покоя, пока вы не начнёте хоть чуть–чуть походить на тот образ, по которому были сотворены. А когда это случится, больше всего на свете вам будет хотеться, чтобы Бог творил Свою волю и в вашей жизни, и во всём мире.

— Ну, до этого мне далеко!

— Наверное, да. Но вам и вправду не ощутить ни минуты покоя, пока вы хотя бы не вступите на этот путь. Правда, сейчас говорить об этом без толку.

Видимо, Бог ещё не сделал вас по–настоящему несчастным.

— Мне гораздо хуже, чем вам кажется.

— Тогда почему вы не воззовёте к Нему об избавлении?

— Да я бы и с собой хоть сейчас покончил, если бы не одна вещь…

— Он избавил бы вас от самого себя.

— Нет, правда покончил бы. Только не хочу встречаться с женой.

— А я думал, вы наоборот хотите поскорее её увидеть.

— Иногда мне так хочется к ней, что и сказать нельзя!

— И при этом вы не хотите с ней встречаться?