Донал Грант

На графе был светло–синий сюртук с высоким и чересчур свободным бархатным воротничком. Его костюм завершали чёрный шёлковый платок, небрежно повязанный вокруг шеи, и нарядный бледно–жёлтый жилет. На одном из длинных пальцев сверкал камень, который Донал принял за изумруд. Граф жестом предложил гостю присесть, но сам не сдвинулся с места и продолжал что–то писать, скорее, с неучтивостью преуспевающего приказчика, нежели с величавостью аристократа. Однако это дало Доналу возможность немного оглядеться. Комната была небольшая, обшитая дубовыми панелями, и стены её были увешаны великим множеством самых разных мелочей. Донал успел заметить два или три конских хлыста, удочку, несколько пар шпор, шпагу с позолоченной рукоятью, необычного вида кинжал, похожий на язык пламени, одну–две гравюры и то, что на первый взгляд показалось ему картой всего имения. В единственное окно с каменным переплётом лился радостный летний свет, и граф сидел прямо в солнечном потоке, но даже в тёплых лучах выглядел холодным и бескровным. На вид ему было около шестидесяти, и Доналу показалось, что он никогда не улыбается — или улыбается, но очень редко. Он попытался представить себе улыбку на этом худом и строгом лице, но у него ничего не получилось. Надо сказать, что Донал не чувствовал ни малейшего стеснения или благоговения в присутствии столь знатной особы.

Что значат титулы для того, кто почитает любого человека, не имеет ни малейшего желания выглядеть значительнее, чем он есть на самом деле, ничего не скрывает и не замышляет, не боится завтрашнего дня и не стремится к богатству! Донал уже начал становиться именно таким человеком и потому сидел тихо, не ёрзая, ничему не удивляясь, и спокойно оглядывался по сторонам.

Граф выпрямился, отодвинул письмо и повернулся к гостю.

— Прошу простить меня, мистер Грант, — любезно произнёс он. — Мне хотелось побеседовать с вами не торопясь, зная, что я выполнил неотложный долг.

Его тон был изысканно вежлив, но Донал чувствовал, что между ним и графом пролегает неявная, но непреодолимая пропасть.

— Моё время в вашем распоряжении, ваша светлость, — ответил он.

— Наверное, вы догадались, почему я послал за вами.

— Надеюсь, что да, ваша светлость.

В манерах Донала было что–то такое, что напомнило графу о старомодной учтивости прежних дней и немедленно расположило его к юноше. Кстати сказать, среди крестьян–кельтов подобные манеры встречаются довольно часто.

— Мой сын рассказал мне, что встретил на нашей лужайке некоего молодого человека…

— За что я прошу у вас прощения, ваша светлость, — сказал Донал. — Я не знал, что вход в имение запрещён.

— Думаю, вскоре это имение станет для вас знакомым и привычным. Теперь я даже рад, что вы ошиблись. Со слов мальчиков я понял, что вы студент и ищете место учителя, а я как раз хотел нанять кого–нибудь для своего младшего. Мне показалось, что вы вполне можете нам подойти. Я не сомневаюсь, что вы можете представить доказательства своей компетентности. Надеюсь, место вам подойдёт. Как вы полагаете, могу ли я доверить вам обучение своего сына?

В Донале не было ни тени ложной скромности, и он тут же ответил:

— Думаю, можете, ваша светлость.

— Расскажите мне немного о себе. Где вы выросли? Кто ваши родители?

Донал рассказал ему о себе всё, что считал необходимым.

— Что ж, — промолвил граф, — всё это мне очень и очень нравится. Рекомендации у вас есть?

— Есть одна от одного из моих профессоров и ещё письмо от священника нашего прихода, который знал меня ещё до университета. Наверное, я мог бы достать ещё одну, от преподобного Склейтера. Он был моим священником, когда я учился.

— Покажите мне то, что у вас есть, — попросил граф.

Донал вытащил бумаги из кожаной сумки, сшитой для него матерью, и протянул их графу. Тот, не говоря ни слова, внимательно прочитал их и вернул Доналу.

— Вполне удовлетворительно, — проговорил он.

— Однако, — сказал Донал, — есть ещё кое–что, о чём я хотел бы осведомить вашу светлость. Мистер Кармайкл, священник вашего прихода, наверное, скажет вам, что я атеист или что–нибудь в этом роде, и потому человек весьма неблагонадёжный. Но он меня совсем не знает.

— И на каких же основаниях он может это утверждать? — поинтересовался граф. — Я думал, вы в наших краях недавно.

Донал рассказал ему о встрече со священником, о том, что между ними произошло и как тот повёл себя в дальнейшем. Граф серьёзно выслушал его, несколько секунд молчал, а потом сказал:

— Если мистеру Кармайклу случится обратиться ко мне по этому поводу — что, кстати, весьма маловероятно, — он увидит, что я уже слишком расположен в вашу сторону. Правда, я могу себе представить, что поводом для его ошибки стала некоторая вольность вашей речи. Вы не слишком осмотрительны. Зачем говорить всё, что вы думаете?

— Я ничего не боюсь, ваша светлость.

Граф снова замолчал. Казалось, его серое лицо стало ещё землистее, но, может быть, это солнце зашло за тучу, и свет немного потускнел…