Донал Грант

— И что бы ты мне тогда сказал?

— Я бы сказал: «Сэр, позвольте мне сначала выучить эту теорему, и, наверное, тогда она мне понравится. Ведь я её пока не знаю!»

— Молодец! А теперь представь себе, что ты попытался выучить эту теорему, но не смог и поэтому не увидел в ней никакой красоты. Стану ли я тебя за это винить?

— Наверное, нет, не станете. Потому что я тут не виноват, и винить меня несправедливо, а вы всегда поступаете по справедливости!

— Я рад, что ты так думаешь. Я действительно стараюсь поступать только так. Знаешь, Дейви, похоже, ты по — настоящему мне доверяешь!

— Конечно, доверяю, сэр!

— А почему?

— Потому, что вы человек справедливый.

— Хорошо. Тогда представь, что я сказал: «Вот тебе книга, Дейви, непременно прочитай её, она просто замечательная!» Ты же прочитал её до половины и говоришь: «Ничего замечательного я здесь не вижу и никогда не увижу!» Что получается? Доверяешь ты мне или нет?

— Конечно, нет, сэр! Вы же лучше меня знаете, что я могу, а чего нет.

— А если бы ты сказал вот так: «Ну, наверное, книга всё — таки замечательная, как вы и говорите, только я всё равно не стану слишком уж над ней корпеть!» Что тогда?

— Какое же это доверие? Вы же не станете давать мне ничего такого, над чем не стоило бы постараться! И не станете учить меня ничему нехорошему и недоброму.

— А если бы ты сказал: «Ох, сэр, я не сомневаюсь в ваших словах, но так устал, что не хочу больше делать то, что вы мне велите»? Это можно назвать доверием?

— Пожалуй, нет. Получается, что на словах я с вами соглашаюсь, но на деле доверяться вам не хочу. Как будто всё и так знаю лучше вас.

— А если ты вообще ничего не скажешь. Просто развернёшься, уйдёшь и не станешь делать того, что я тебе велел? Это как?

— Ещё хуже. Это вообще нечестно и некрасиво.

— Тогда ещё один вопрос: что значит верить? Не тем людям, с кем мы на равных, а тем, кто выше нас? Учителям, например, или кому — нибудь из старших?

— Если кому — то веришь, значит, сразу пойдёшь и сделаешь то, что он тебе велит.

— То есть если мы их не слушаемся, то, значит, и не верим?

— Получается, что не верим.

— А может, они сами в этом виноваты?

— Они и были бы виноваты, если бы поступали с нами нехорошо и нечестно. Тогда бы я ни за что не стал им доверять! Если кто — то велит мне делать одно, а сам поступает по — другому, как ему верить?

— Но даже тогда ты всё равно чувствовал бы, что должен слушаться?

— Да.

— И это тоже была бы вера?

— Нет.

— А ты всегда поступал бы так, как тебе велят?

— Нет. Если бы мне велели сделать что — то нехорошее, я бы не стал слушаться.

— А теперь скажи мне, Дейви, что значит верить в самом большом смысле? Верить в Того, в Ком нет ни капли зла?

— Вы имеете в виду Бога, мистер Грант?

— Кого же ещё я могу иметь в виду?

— Ну, может, Иисуса Христа!

— Христос и Бог — одно. Они всегда желают одного и того же, делают одно и тоже, всегда согласны между Собой. Различны Они лишь в том, кого любят.

— Что вы имеете в виду, мистер Грант? — перебила Арктура. Всё это время она внимательно слушала и теперь напряжённо подалась вперёд: неужели его коварная ересь выплывет, наконец, наружу?

— А вот что, — ответил Донал, и его улыбка просияла таким светом, какого Арктуре ещё ни разу не приходилось видеть на человеческом лице. — Бог любит Иисуса, а не Бога; а Иисус любит Бога, а не Иисуса. Ведь мы тоже любим не себя, а друг друга, правда, Дейви?

— Вы так уж точно не себя, — скромно отозвался тот.

— А теперь скажи мне, Дейви: что значит верить в нашего общего Отца, Который намного лучше всего, что только может представить себе самое светлое воображение и что только может пожелать самое доброе сердце на свете — кроме самого Иисуса Христа? Чем будет для нас такая вера?

— Ой, да всем! — воскликнул Дейви.

— Ну а прежде всего?

— Прежде всего, верить — значит делать то, что Он говорит.

— Да, малыш. Это значит познавать Его, исполняя и ещё раз исполняя Его волю. Не пытаться сперва понять всё разумом, но с самого начала делать то, что Он повелел. Нам нужно простереть к Нему руки, как ребёнок тянется к матери, чтобы та взяла его на колени. А потом, когда Он снова ставит нас на землю и говорит: «Пойди и сделай то — то и то — то», мы должны изо всех сил поспешить и сделать так, как Он сказал. А если нам страшно захочется Его увидеть — что ж, тогда нам нужно взглянуть на Его образ.

— А где его взять, сэр?

— Ах, Дейви, Дейви! Неужели ты ещё этого не знаешь? Разве ты не знаешь, что Иисус Христос есть образ Бога живого?

— Ах да! Мы должны пойти и прочитать про Него в Евангелии.

— Можно задать вам вопрос? — спросила Арктура.

— Сколько угодно, — ответил Донал. — Не знаю только, смогу ли я на него ответить.

— Когда мы читаем об Иисусе, нам приходится самим рисовать Его себе; а ведь с чужих слов даже самый лучший художник, пожалуй, не сможет верно передать образ человека, которого ни разу не видел!