Донал Грант

Мистер Грэм был неплохим человеком и настоящим джентльменом, но не мог понять ни мыслей, ни побуждений Донала, потому что ни разу не поднимался на его уровень существования. Человеку щедрому и искреннему всегда горько и грустно видеть, с каким подозрением встречает его мирской собрат, вечно пытающийся подловить его на нечистой игре и ищущий в его сердце то, что видит в своём собственном.

Шагая домой, управляющий раздумывал о том, что скажет сестре. Отношения у них были самые тёплые, близкие и откровенные, и теперь мистер Грэм с неудовольствием думал, что Кейт вряд ли одобрит его поведение во время разговора с Доналом. Не то, чтобы он осуждал себя за какие — то сказанные слова, но чувствовал, что в нём кипит ревность и зависть к безродному крестьянину, лишившему его законных прав. Ведь если Перси не может унаследовать титул, то и унаследовать имение он тоже не имеет права. Если бы не завещание и не эта неожиданная свадьба, он, мистер Грэм, получил бы и титул, и замок в придачу! Конечно, завещание недействительно — если только никто не станет протестовать против законности бракосочетания; но стоит отменить заключённый супружеский союз, как завещание мгновенно вступает в полную силу.

Придя домой, мистер Грэм подробно рассказал сестре обо всём, что произошло.

— Если он и правда хотел, чтобы я был с ним откровенен, зачем ему было сообщать мне про незаконное рождение Форга? Можешь представить себе подобную глупость? Что ж, как говорится, природу не скроешь и джентльменом за день не станешь!

— Джентльменом даже за тысячу лет стать невозможно, Гектор, — возразила его сестра, — а Донал Грант всегда им был, причём в лучшем смысле этого слова. И эти твои слова только показывают, что ты сердишься сам на себя. Конечно, иногда с ним бывает тяжело и неловко, это я признаю; но и это лишь тогда, когда он рассуждает обо всём с какой — то своей, непонятной точки зрения, думает при этом, что и нам следует смотреть на вещи точно так же, но не хочет прямо об этом говорить. И ведь нельзя сказать, что он обманывает или хитрит, потому что он никогда не останавливается, пока всеми силами не попытается помочь тебе увидеть то, что видит сам… Ну и что ты ему наговорил, Гектор?

— Больше ничего, только то, что я тебе рассказал. Тут дело, скорее, в том, что я не решился ему сказать, — ответил её брат. — Он попросил меня быть с ним откровенным, а я не захотел. Да и как я мог?! Если бы я отвечал ему в угоду, он подумал бы, что я пытаюсь закрепить за собой выгодное местечко. Проклятье! Лучше вообще от всего отказаться и уехать куда глаза глядят. Чтобы природный Грэм был в служении у какого — то деревенщины!..

— Он вовсе не деревенщина, — сказала Кейт. — Он учитель и поэт.

— Ба! Эка невидаль! Какой ещё поэт?

— А такой, который вполне может оказаться таким же сметливым управляющим, как и ты, когда это от него потребуется.

— Да ладно тебе, Кейт! Неужели ты тоже против меня? Мне и так тяжело всё это вынести!

Мисс Грэм ничего не ответила. Она сосредоточенно вспоминала всё, что знала про Донала, и пыталась понять, к чему он завёл с братом подобный разговор и что именно её недогадливый Гектор помешал ему сказать. Через какое — то время она ещё раз попросила брата повторить всё, что они с Доналом сказали друг другу, и, выслушав его, всплеснула руками:

— Знаешь, что я тебе скажу Гектор? — горячо и убеждённо заговорила она. — Не обижайся, но таких дурачков, как ты, во всём свете не сыщешь! Если я хоть сколько — нибудь разбираюсь в людях, мистер Грант отличается от всех, с кем нам до сих пор приходилось иметь дело. Понять его по — настоящему сможет только женщина — причём она должна быть гораздо лучше твоей сестры! Но мне всё равно кажется, что я понимаю его немного больше, чем ты. У Донала Гранта никогда не было достаточно денег для того, чтобы он научился ими злоупотреблять. У него никогда не было ни дорогостоящих привычек, ни честолюбивых устремлений. Он живёт не в домах и замках, а в мире своих книг, и внутри у него гораздо больше богатства и сокровищ, чем у самых состоятельных вельмож. Говорю тебе, он из тех, кому деньги только мешают, потому что по отношению к ним у него такое могучее чувство долга, с которым даже ужиться трудно. И хотя ему и вправду нет дела до мирских суждений, когда он с ними не согласен, он вовсе не захочет якобы идти против мира, если в чём — то с ним соглашается. Он ни за что не женился бы ради денег, но, наверное, не желает, чтобы мир думал, что он поступил именно так, и осуждал его.

— А вот тут, Кейт, ты не права! Мир только одобряет подобную изворотливость и смекалку.