Донатор

Когда прошло два дня, а Софья не перезвонила, я запереживал. Но гордость не позволила мне звонить первому.

— Дима, сегодня тебе не стоит приходить, Марина плохо себя чувствует, позвони завтра.

Я всё-таки рискнул приехать, мне показалось, что я могу помочь девочке. Пока я добирался, ту увезли на скорой в Москву, пришлось мне ехать следом.

Проторчал два часа в вестибюле больницы, пока ко мне снизошёл врач:

— Да, Вы интересовались Сафиной? А Вы ей кто?

— Я её опекун, — зачем-то соврал я.

— Ага, ну значит картинка такая. Ваша подопечная ослепла, это следствие того, что опухоль давит на соответствующие доли мозги. Возможно, что зрение вернётся, но я в этом сомневаюсь.

— Где она сейчас?

— В палате интенсивное терапии.

— Что ей может помочь?

— Ну кардинально только операция, но я мог бы предложить курс новым препаратом. Но, сразу предупреждаю, это платно и недёшево.

— Сколько?

Марину отпустили через неделю, она видит, но плохо. Девушка совсем не разговаривает и мне кажется, она готовит ещё одну попытку свести счёты с жизнью.

Девушка опять лежит в комнате с закрытыми глазами, ей соседка где-то летает. Коляска сиротливо стоит в углу, подмигивая красным зрачком зарядного устройства.

— Марин, — я беру в свои руки прохладную ладошку. Девушка упрямо на поворачивает голову в мою сторону.

— Помнишь, ты спрашивала, зачем я с тобою вожусь?

Я уже не ждал ответа, когда она еле слышно ответила, скорее прошептала, — помню.

— Так вот, я тебя не обманывал, у меня есть шкурный интерес во всём этом. Я хочу сделать из тебя Галатею.

Опять молчание, но на сей раз девушка соизволила открыть глаза. Они красные, наверное плакала перед моим приходом.

— Что? Какая Галатея?

— Ну, есть такая старая древнегреческая легенда. Жил талантливый скульптор Пигмалион. Жил себе жил, ни семьи, ни детей. Не смог он никого полюбить. А тут подвернулся ему странный материал для скульптуры, кость неизвестного животного. Загадочный материал, и скульптор сам не ожидал, как начал судорожно работать. Он вырезал из кости фигуру женщины. Работал как сумасшедший неделю, а потом отключился. Когда проснулся, был уже вечер. Свет заходящего светила высветил его творение, статую женщины невиданной красоты. И случилось невероятное, он влюбился в неё. Не мог уйти, обнимал и целовал, не в силах оставить. И когда он уже умирал от безответной любви, богиня любви Афродита сжалилась на д ним и вдохнула в статую толику своей божественной силы.

Я сделал театральную паузу, девушка явно заинтересовалась, приподнялась на локтях, — и что дальше?

— Ну а что дальше? Дальше статуя ожила и превратилась в живую женщину. Скульптор был счастлив, они поженились и всё в их жизни было хорош, дети и счастье. Такой вот конец.

Девушка поблёскивает глазами и смотрит неверяще на меня, — и к чему ты это придумал?

— Я не придумал, это конечно просто легенда. А я предлагаю тебе стать такой Галатеей.

— В смысле, ты из моих костей хочешь вырезать себе подругу?

— Нет, из твоих косточек можно только мышку маленькую вырезать. Ты никогда не спрашивала, как я зарабатываю на жизнь.

— И как, обворовываешь доверчивых девчонок?

— Не угадала, я волшебник.

— И какие чудеса ты умеешь делать, можешь меня вылечить?

Последнее слово Марина произнесла с неожиданной силой.

— Марин, не торопись. Я понимаю, что ты мне не веришь. Но я могу доказать свои слова. Например такое чудо, я порежу себе руку и заращу рану.

— Ага, не держи меня за дуру.

— Блин, не люблю я этим заниматься, нож есть?

— Зачем мне нож? — но в тумбочке нашлись маникюрные ножницы с острыми концами.

Я быстро взял их в руку, подумав вложил в ладошку Марине и сжав их ткнул в указательный палец.

Вот гадость, удар получился излишне сильным, ножницы проткнули кожу и скользнув по косточке пропороли подушечку. Кровь обильно закапала.

— Ой, — Марина отбросила ножницы и поднесла руки к лицу.

— Спокойно, старушка, сейчас будет фокус.

Я попытался остановить кровь, куда там. Она попала на стерильно белое одеяло.

— Симочка, хватит солнце спать, за работу.

Секундная потеря ориентации, это Сима включилась в работу и кровь перестала литься. Я прихватил со спинки кровати полотенце и протёр рану. Кровь осталась на полотенце, срезанная кожа висит, под нею ранка. На изумлённых глазах девочки порез начинает зарастать. Минута и я срезал ножницами побелевший лоскуток кожи, на пальце осталась белая полоска. Картина маслом, девчонка вытаращила глаза. Неверяще она прикоснулась к пальцу, провела по ниточке шрама ногтем и не отпуская мою руку смотрит на меня.

— Дим, ты зачем меня обманываешь? Я не хочу видеть эти фокусы, — и девочка заплакала.

— А кто тебе сказал, что это фокусы. Хотя на счёт волшебника я конечно погорячился.

— Обманул всё-таки?