Донбасская повесть

— Верно, Лось, говоришь, — добавился третий голос, стариковский, с хрипотцой. — Ночью все волки серые, а какие сейчас ночи, то и чёрные. Значит, шли в заранее подготовленное место, огня не зажигали, иначе б мы их срисовали. Пацан их из этой ложбинки вывел, больше некому. И про укрытие они ничего не знали, иначе бы в ложбинке оборону не занимали, а пока мы рощу прочёсывали, они бы спокойно ушли в этот схрон, всего и делов. Я на этого хромоногого растяжку ставил — не попадается, змеёныш.

— Пристрелить было надо этого хромоногого, — сказал сиплый.

— Пристрелим, когда попадётся, за этим не станет, — вставил шепелявый. — Давайте к другому дому переходить.

Сверху шорох и голоса замолкли, стало тихо, пронесло. Тогда мы поняли, что на детей идёт настоящая охота и бандеровцы им не оставят шансов на жизнь, если попадутся. С вражеской территории уходили все вместе и без стрельбы не обошлось. Детей целыми вытащили. Мы их собой прикрывали. Тогда меня и зацепило.

Юра замолчал, думая о своём. Я его не торопил. Он немного помолчал и заговорил снова.

— Мы с женой решили Саню с Лизой усыновить. Они же одни остались.

— И как с этим делом, получается?

— Да пока, никак. Бумаги собираем, а дети в больнице находятся. Им здоровье надо восстанавливать. Они не на курорте были.

— А, вон и мой автобус подруливает, — проговорил Юра. Через полминуты рядом с нами остановился большой белый автобус с голубой полосой посредине.

На прощанье Юра сказал:

— Как видите, все войны одинаковые. Везде смерть, грязь, кровь и страдания… — Он махнул рукой и судорожно улыбнулся. — Да, да, всегда одно и тоже. — Юра встал, взял сумку и, пожав мне руку, пошёл на посадку. Вскоре автобус с моим знакомым отошёл, а я остался стоять и глядеть ему в след. Он увозил не просто Юру, а увозил, оставляя навечно в моём сердце и Юру, и девчушку Лизу, и великого патриота двенадцатилетнего Саньку.

25.01. 2024 г.