Донецкие повести

И все-таки остаток ночи и первые утренние часы Иван провел в подвале. Позвонив Святенко и рассказав ему о своей встрече с Рыбаком, он налил в чашки кипяток и собрался звать Андрея, который так и продолжал сидеть в подполе. По-видимому, мина упала где-то совсем рядом: взрывная волна пронеслась между гаражами, мелкие осколки застучали в стены сторожки, а сорванная с петель деревянная дверь, перевернувшись в воздухе, словно пушинка, впечаталась в противоположную стену гаража и разлетелась на мелкие щепки. Висевшая на вешалке форма старшины приняла на себя этот страшный удар. «Плохая примета», – подумал Черепанов, поспешив спуститься в подвал. Сидевший там старшина встретил Ивана испуганными взглядом:

– Ну, что там, земляк? Неужели прямое попадание?

– Было бы прямое, мы бы с вами не беседовали. Не прямое, но где-то очень близко, – коротко ответил ему Черепанов, решив не расстраивать старшину рассказом о судьбе его дембельской формы. – Вы мне лучше скажите, как отсюда выбираться? Вы можете позвонить Вадиму?

Отставной милиционер появился только ближе к полудню. Перебегая от одного ряда гаражей к другому, он, изрядно запыхавшись, буквально вполз внутрь сторожки.

– Вы представляете, какой-то снайпер прицепился от самой окраины хутора и давай по мне долбить… сука, – в сердцах выругался он, с удивлением оглядываясь вокруг. – Я вижу, вам здесь тоже досталось?

Андрей, пытавшийся закрыть вход в сторожку кусками упаковочного картона, только махнул рукой. Увидев, что Черепанов надел бронежилет и потянулся за рюкзаком, буркнул:

– Пойдемте, я вас другой стороной отсюда выведу.

Уже минут через двадцать они, попрощавшись с Андреем, подходили к хутору, на окраине которого Вадим оставил свой «Ланос». Здесь внимание Ивана привлек старик, наверное, из местных, который ходил по огороду, что-то внимательно разглядывая у себя под ногами. Вот он наклонился, что-то поднял с земли и понес к меже. Присмотревшись, Черепанов понял, что старик несет человеческую руку.

– Что случилось, Петрович? – окликнул деда Вадим.

Старик остановился, посмотрел в их сторону и, по-видимому, узнав его, негромко ответил:

– Да вот никак голову не могу найти. Руки-ноги, понимаешь, есть, а головы нет.

Подойдя к куску полиэтилена, на котором были сложены окровавленные куски человеческого тела, он наклонился и бережно положил туда обрубок руки.

– Невестка моя, понимаешь, Настя. Решила с утречка травы курям та гусям нарвать. Вот нарвала… – голос у деда дрогнул, он сглотнул комок, подступивший к горлу, и продолжил. – Миной накрыло. Что я теперь внучатам скажу? Что ихняя мамка голову потеряла?

Потеряв к ним всякий интерес, старик повернулся и, разгребая сучковатой палкой сочные листья буряка, вернулся к своему занятию.

Какое-то время Вадим с Иваном ехали молча, думая каждый о своем. Первым не выдержал Вадим:

– Иван Сергеевич, так вы Оливера нашли? Он хотя бы живой?

Отвлекшись от мрачных мыслей, Черепанов в двух словах рассказал ему, чем закончились поиски журналиста возле хутора Веселого. Вадим встрепенулся:

– Я правильно понял – вы собираетесь ехать в Пески, только теперь с другой стороны? Так чего же вы молчите!? Если это так, то нужно выезжать прямо сейчас. Пока там тихо.

Они все-таки заехали к Черепанову на квартиру. Перекусив на быструю руку, Иван позвонил Святу.

– Я понял тебя, Ваня, – священник был, как всегда, немногословен. – Ты потихоньку выдвигайся, а я постараюсь сделать так, чтобы тебя там встретили нужные люди. Перезвоню.

Он перезвонил, когда зеленый «Ланос» Вадима, оставив позади железнодорожный вокзал, опять углубился в «дебри» частного сектора, но теперь уже северо-западных окраин Донецка. На этот раз им предстояла встреча с одним из командиров ополченцев, неким Захаром.

Не зная, для чего он это делает, Иван достал видеокамеру Оливера и начал снимать. Отличие от центра города было разительное. Разбитые дороги, пыльные улочки, убогие киоски и магазинчики с громкими названиями, типа «Третий Рим», многочисленные одноэтажные домики с покосившимися от времени пристройками и угольными сарайчиками. Кое-где мелькали местные «многоэтажки» – двух или трехэтажные дома, выкрашенные в одинаковый желтый цвет. От Вадима Иван уже знал, что эти дома были построены немецкими военнопленными в далекие послевоенные годы. И ни одной живой души… Даже бездомных собак и кошек нигде не было видно.

– Дальше пойдем пешком, – сказал Вадим, притормаживая у особняка, который на фоне соседних домиков выделялся своими современными формами. По-хозяйски открыв ворота, он загнал машину во двор и постучал в окно.

– Ты, что ли, Вадим? – мужской голос раздался со стороны большого гаража. Средних лет мужчина, щурясь от яркого солнца и приложив руку к глазам, смотрел в их сторону. – Загоняй свой драндулет и идите сюда.