Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Аналогичные митинги проходили в разных частях Донецкой республики. Часть из них поддерживала решения большевиков об эвакуации ДКР, часть выступала против. К примеру, рабочие Екатеринославских железнодорожных мастерских в конце марта приняли резолюцию против эвакуации, а в защиту действий советских властей категорически выступили рабочие крупнейшего в Екатеринославе завода — Брянского. 9 апреля начальник Александровского проволочного завода сообщал эвакуационной комиссии: «Завод не находит возможности в настоящее время эвакуироваться дальше, потому что для возобновления завода необходимо около двух лет. Эвакуация завода оставит рабочих без заработка, кроме того, на общем собрании рабочих и служащих количеством 600 человек была принята резолюция о том, чтобы эвакуацию не проводить»[956].

Поскольку подобные резолюции зачастую были написаны как под копирку, а митинги против эвакуации происходили, как правило, под непосредственным руководством меньшевиков, это дало властям ДКР повод говорить о саботаже эвакуационной кампании. Большевистская пресса писала в те дни: «Наименее сознательные рабочие, подстрекаемые меньшевиками, заявили о том, что прежде чем они позволят что — нибудь вывозить, они требуют, чтобы им за месяц вперед было уплачено. И советской власти приходилось прежде разрешить финансовый вопрос, а затем только думать об эвакуации. А между тем когда приходят немцы, то они ни за месяц, ни за неделю вперед не платят, а просто берут что найдут в захваченном городе и увозят»[957].

В довольно резкой форме заговорил о саботаже и сам Артем, который на протяжении 20–х чисел марта выступал чуть ли не каждый день на различных собраниях и митингах, убеждая рабочих в необходимости проведения мобилизации и эвакуации. По его речам видно, что с каждым днем аргументы властей становились все более резкими и категоричными.

24 марта на эмоциональном собрании представителей фабрично — заводских комитетов в 6–часовой дискуссии Артем склонил чашу весов на свою сторону. Причем изначально подавляющее большинство собравшихся категорически выступали против эвакуации, что лишний раз подчеркивает ораторские таланты лидера ДКР[958].

В результате уговоров Артема 69 голосами при 31 воздержавшемся была принята резолюция следующего содержания: «1. Обратиться к комиссарам Донецкой и Криворожской Республики с предложением бесцеремонно призвать буржуазию к рытью окопов. 2. Производить по мере возможности эвакуацию тех материалов и фабрикатов, которые могут быть полезны в военном отношении германо — гайдамацким бандам. 3. Планы эвакуации и их исполнение должна произвести организованная при Чрезвычайном штабе эвакуационная комиссия. 4. Эвакуационная комиссия должна знать о количестве эвакуируемых и остающихся в Харькове рабочих. 5. Обратиться к комиссарам Донецкой и Криворожской Республики с просьбой по мере возможности снабжать остающихся в Харькове рабочих финансами и продовольствием». Надо заметить, что в последующие месяцы, когда из Харькова уходили немцы или деникинцы, никому и не приходило в голову принимать резолюции подобного содержания[959].

На упомянутом пленуме Харьковского совета Артем выступал на протяжении нескольких дней подряд, постепенно ужесточая тон. Сначала он подтвердил, что рабочие Харькова получат требуемый ими аванс, затем он призвал к прекращению панических слухов, дискредитирующих власть, и отнес их к результатам работы немецкой агентуры, добавив: «Если немецкие агенты и служащие банков, которые также сеют различные слухи, будут особенно стараться, то они будут расстреливаемы как отменные немецкие шпионы»[960].

28 марта Артему сообщили о готовящейся «вооруженной демонстрации» работников Харьковского паровозостроительного завода. «При слабости организаций, заведующих охраной города, сопротивление трудно будет оказать», — предупредили главу правительства ДКР. После чего тот лично распорядился задержать трех организаторов акции (Ткаченко, Бондаренко и Калашникова) и не дать ее провести[961].

На следующий день, 29 марта, ХПЗ остановился. Рабочие, протестующие против ареста своих коллег, заявили: «Не время работать, когда разбивают душу: инструменты валятся из рук». Депутация рабочих отправилась к коменданту города Кину, который только развел руками — поскольку арест производился по приказу Чрезвычайного штаба, это была не его юрисдикция. Митинг рабочих принял резолюцию по поводу «позорного ареста наших истинных защитников», в которой говорилось: «Морально протестуем против ареста. Не приступать к работе впредь до освобождения наших товарищей и в случае отказа в освобождении устроить мирную демонстрацию к Чрезвычайному штабу»[962].