Донгар – великий шаман

– По-моему, нас опять не уважают, – пробомотал Хонт.

– Тихо ты, – шикнул на него Пукы, забывая, что никто, кроме него, не может слышать духа войны, и подошел поближе к стражникам. – А я и есть по делу, господа стражники! Я выйти хочу!

Стражники переглянулись. Один из них громко прыснул. Потом оба дружно захохотали.

– Вход бесплатный, выход – рупь! – протянул один из стражников. – Серебряный, храмовый…

Пукы поглядел на него растерянно. Деньги – медные полушки, с половинку медвежьего ушка, – он видел только у заезжих купцов. Но такого сокровища, как целый рубль, да еще серебряный, он и вообразить не мог!

– Чего ж так дорого-то? – пробормотал он. Может, таежные цены просто сильно отличаются от тундровых?

Стражники захохотали снова, потом один сжалился над Пукы:

– Хорош над убогим издеваться! Не нужны нам твои деньги, парень, это так, пошутили мы. Никого из крепости не выпускают, ясно?

– Тебе не наружу рваться надо, а радоваться, что внутрь попал, – рявкнул его напарник. – Сюда ваших, стойбищных, тоже не всех берут, а только тех, кто со специальным разрешением от Храма на переселение из района бедствия.

– А что, не все разве переселяются? – на мгновение позабыв о своей цели, удивился Пукы. Разрешение от Советника поминал и дядя Том. А Пукы-то думал, что вся тундра, вся тайга нынче по дорогам тянется, от чэк-наев подальше. Еще удивлялся – отчего это засевшие в крепости беженцы дальше не уходят, да обозов – только Нямкиного отца, и больше ни одного.

Стражник поглядел на него удивленно.

– Ты что, не просто недоумок, а целый дурак? – удивился стражник. – Указом Снежной Королевы и ее Советника переселяться разрешается только родам, признанным особо ценными для дела Голубого огня. Уж не знаю, как вашему обозу повезло в особо ценные пролезть…

«Зато я знаю, – мелькнуло в голове у Пукы. – С кем мис-не, тем всегда везет!»

– Только другим-прочим, не ценным, строжайше велено оставаться на месте и бороться с бедствием своими силами. Ну и то сказать, кому нужна эта орава нищих в спокойных-то районах? – рассудительно сказал стражник. – Это ж в дороге корми их, пои, на обустройство давай, землю выделяй, а ведь и без них уже все поделено.

– Но… Но ведь люди все равно побегут! – вскричал Пукы. Он вспомнил слова Орунга – уйти в тайгу, к родичам Пор. Орунг тогда ведь и не знал, что здесь тоже беда.

– А они и бегут, – ухмыльнулся стражник. – Не по дороге, конечно, на дорогу их мы не пускаем. По лесам, напрямую.

– А там мэнквы! – подхватил второй.

– А кто доходит до центральных районов…

– А там кордоны пограничные! Храмовая стража, – снова подхватил второй. – И поворачивай, стойбищный, обратно!

– Но так же все погибнут! – Пукы все никак не мог понять.

– Зачем – все? – покачал головой старжник. – Кто в городах, за стенами, или в крепостях, на собранных припасах отсидится. Стойбища, конечно, мэнквы за Ночь подъедят. Потом друг друга жрать начнут – тут-то им и конец придет. Решится проблема без всякого для Храма беспокойства. А стойбища новые появятся – Сивир пустой не бывает.

Пукы хотел спорить, хотел кричать, что стражники лгут, что Храм не мог бросить своих детей, даже если они живут в далеких стойбищах, и… промолчал. Многих чэк-най пожег, а других-то обозов и впрямь – не видно.

Нет, прочь, бежать отсюда, из этого страшного места, где то, что всегда было правильным, оборачивается ложью, где даже ты сам оказываешься вдруг кем-то другим… Бежать, исчезнуть, забиться в какую-нибудь щель, пусть даже этой щелью станет черный чум…

– Мне очень надо наружу, – умоляюще пробормотал мальчишка.

Стражникам он явно надоел.

– Если так сильно надо – мэнквам в зубы, – приноси разрешение от воеводы, тогда выйдешь! – и один из них замахнулся копьем, отгоняя мальчишку прочь.

– Этого так впустили, – проныл Пукы, завистливо глядя на степенно шествующего мимо стражи человека в длинной, до земли серой малице и глубоко надвинутом на лицо капюшоне. – Или скажете, у него разрешение есть?

– У кого? – стражник растерянно завертел головой. В это самое мгновение человек в серой малице неспешно проскользнул мимо него, не ускоряя плавного шага, словно и не боялся, что находящийся на расстоянии вытянутой руки воин его заметит. – Нет тут никого! Опять мерещится тебе, парень! Иди отсюда, пока цел! – Он снова замахнулся копьем. Древко зацепило неторопливо шествующего серого – и прошло насквозь.

Пукы отпрыгнул еще дальше – и проводил скользящее через площадь существо взглядом. Его словно жаром окатило – существо вовсе не шло! Оно плыло в локте над землей, будто его гнал легкий ветерок. И ворота! Они-то оставались закрытыми! Никто не мог войти в закрытые ворота, кроме…

– Это что – тоже дух? – дрожащим голосом спросил он.

– Скорее в-всего, – неопределенно буркнул промолчавший весь разговор со стражниками Кэлэни.

– А какой? – жадно спросил Пукы, не отрывая взгляд от удаляющейся фигуры.

– Откуда я знаю? – раздраженно буркнул в ответ Кэлэни.

– Ну так выясни! – сам не понимая, откуда взялся повелительный тон, рявкнул Пукы.

Кэлэни внимательно поглядел на мальчишку: