Донгар – великий шаман

«Да ведь я как всегда – сделал только хуже! – мысленно взвыл Пукы. – Стрелы Сяхыл-Торума только разгонят их, кули полетят по Югрской земле, а потом дальше – по всему Сивиру, пока никого живого не останется! Точно, черное шаманство – и впрямь злое дело! Или у меня удача такая?»

Пукы отчаянно заметался – их надо удержать! Во что бы то ни стало удержать! От напряжения в ушах зазвенело, из разбитого в недавней драке носа снова закапала кровь… Проносящийся мимо него куль остановился. Завис перед Пукы. Метнулся прочь. Снова вернулся, будто не в силах решить, чего же он хочет – бежать или остаться. И, кажется, не в силах противиться необоримому желанию, вдруг протянул похожий на гнилой отросток палец. Движением, таким быстрым, что Пукы даже отпрянуть не успел, подхватил на лету капельку крови – и сунул в зубастую пасть. На его гнилой морде застыло выражение непередаваемого блаженства – и тут же молния Сяхыла испепелила его.

– Ну хоть помер счастливый, – пробормотал Пукы, вытирая кровь из-под носа. И тут же услышал жадное ворчанье – десятки кулей зависли возле него, не отрывая безумных глаз от выпачканной кровью ладони. – Ах, вот оно что… – прошептал он. – Самсай говорил – любимое лакомство! Кровь шамана! А вас-то, мелких, к столу не пустили… Ну сейчас я вам устрою пиршество! – он отшвырнул колотушку и бубен и бегом рванул на развалины стражницкой – подальше от лежащих на земле людей. Оскальзываясь на раскатывающихся бревнах, взобрался на самый верх оставшейся от стражницкой высокой кучи бревен. Выхватив из-под парки отцовский нож, с маху полоснул себя по ладони. Боль показалась ему восхитительно холодной – наверно, таким и был знаменитый поцелуй Снежной Королевы, дар отважным и верным. Пукы широким веером окропил развалины брызгами своей крови. – Нате! Жрите! Идите сюда – возьмите! – он высоко вскинул руку.

По толпе кулей прокатился стон. Стремительно удирающие от ударов молний беглецы зависли на месте. И словно некая непреодолимая сила потянула их обратно. Жужжа, они ринулись к забрызганным кровью Пукы развалинам, десятками и сотнями пикируя на каждую капельку его крови. Послышалось восторженное, захлебывающееся чавканье, где-то вспыхнула первая драка. Вытянувшийся в струнку Пукы видел, как со всех сторон надвигаются жадные глаза духов. Даже те, кто успел отлететь далеко, теперь мчались обратно, не в силах противиться одуряющему запаху шаманской крови. Ну что же Сяхыл, чего он медлит? Где молнии? Пукы запрокинул голову.

Возвышающийся на небесных санях исполинский возница замер. Пучок молний дергался и искрился в его руках. Он растерянно смотрел на тонкую мальчишескую фигурку, плотно, со всех сторон окруженную желтым туманным морем духов болезней.

Пукы огляделся – и понял, что ему не уйти. Духи сбились вокруг, неспособные оторваться от запаха, от вида бегущей по запястью крови. Молнии Сяхыла накроют их – и его!

Пылающий жар ужаса вспыхнул в животе – а голову закружил холодок восхитительного восторга. Ему не придется решать! Не нужно будет судить, действительно ли доброе – это Белое, а все Черное – злое и всегда ли прав Голубой огонь. Он все-таки увернется от предназначенной ему участи. Никогда не назовут его злым черным шаманом, а имя его будут славить – может, даже в Храмах! Ведь он уйдет, унося за собой все болезни Сивир-земли!

– Бей! Ну что встал – бей! – заорал Пукы, щедро разбрызгивая свою кровь во все стороны.

Исполин наверху дернулся, как от пинка. Сгреб зажатые в кулаке молнии. В одно мгновение скрутил их в переливающийся всеми цветами пылающий клубок и швырнул вниз. Нестерпимо сверкающий шар понесся к земле. Волна ослепительного сияния накрыла зажмурившегося мальчишку. Пукы сжался в ожидании конца…

Что-то тонкое и гибкое упало ему на плечи. Стиснуло, вышибая воздух из груди. Послышался громкий щелчок тетивы – и его рвануло вверх и вбок. Пронесло по воздуху… С силой шарахнуло. Пукы заорал от боли и широко распахнул глаза. Прямо под ним слепленный Сяхылом шар-молния врезался в толпу кулей. И полыхнуло! Отчаянный вопль-визг вырвался из глоток кулей, но кольцо нестерпимого света и жара уже катилось по ним, вплавливая оставшийся от них сухой пепел в мерзлую землю. Пламя едва коснулось ног бесчувственного дядьки Томана и, слабо зашипев, погасло у самых торбозов лежащей на земле мис-не.

Сквозь плавающие перед глазами цветные круги Пукы видел, как громадная рука опустилась с небес на двор крепости. Сгребла бегавшего между ошеломленно озирающимися людьми поросенка. Втянулась обратно. Топот копыт растаял в затихающих раскатах грома.

Сквозь боль в отбитом теле Пукы почувствовал, как его медленно, рывками тащат наверх. Мальчишка слабо дернулся – и понял, что его плечи стягивает тугая волосяная петля. Он болтался на веревке под самым краем крепостной стены. Другой конец веревки тянулся через платформу гигантского лука на колесах и уходил дальше, за внешний край. Стрелы в луке не было, а канатная тетива еще слабо дрожала.