Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.)

Среди великих епископов Антиохии, Александрии и Рима римский епископ имел все предпосылки для возвышения, которое сначала было чисто почетным отличием, но постепенно превратилось в основание для обладания высшей властью. То же самое стремление к монархическому единству, которое привело к превращению епископа в центр сначала отдельной общины, потом — епархии, вынуждало создать видимый центр для всей церкви. Первенство и епископат росли рука об руку. В рассматриваемый период мы наблюдаем уже слабые намеки на будущее папство с его положительными и отрицательными сторонами, а с ними и первые примеры искреннего протеста против злоупотребления этой властью. В никейский период епископ Иерусалимский был сделан почетным патриархом ввиду древности своей церкви, хотя епархия его была ограниченной; с середины же IV века новый патриарх Константинополя, или Нового Рима, приобрел первенство среди восточных патриархов и стал достойным соперником епископу древнего Рима.

Римская церковь претендует не только на человеческое, но и на божественное право папства, возводя историю этого института непосредственно ко Христу, возвысившему Петра до выдающегося положения в эпоху основания Своей церкви, которую не сокрушат и врата ада. Из этого утверждения следует несколько выводов, а именно: 1) что Петр, вследствие назначения, исходящего от Господа нашего, обладал не только личным превосходством или почетным и уважаемым положением (которым он также должен был обладать) среди других апостолов, но и высшей властью над ними (хотя это противоречит тем фактам, что сам Петр никогда не претендовал на подобное и что Павел был совершенно независимым от него и даже открыто упрекал его в Антиохии, Гал. 2:11); 2) что привилегии этой власти и превосходства не просто личные (какими, без сомнения, были также и особые дары Павла и Иоанна), но официальные, наследственные и передаваемые преемникам; 3) что они действительно были переданы Петром не епископу Иерусалима или Антиохии (где, без сомнения, жил Петр), но епископу Рима; 4) что Петр не только был в Риме (что, вполне вероятно, случилось после 63 г., хотя данные об этом не настолько достоверны, как сведения о присутствии и мученичестве Павла в Риме), но и действовал там в качестве епископа до момента своего мученичества и назначил своего преемника (о чем у нас нет ни малейших исторических сведений); и 5) что епископы Римские, как преемники Петра, всегда обладали всеобщей властью над христианской церковью и действовали соответственно (чего на самом деле не было, и тем более это право им никто не переуступал).

Мы оставляем полемическому богословию право обсуждать большинство из этих моментов, нас же здесь интересует история возникновения папства, поэтому мы обратим внимание на причины, приведшие к его постепенному появлению и развитию до высшего положения папы среди правителей мира.

Исторические влияния, способствовавшие возвышению римской епархии, были следующими:

1) Древность Римской церкви, которую даже Павел почтил одним из наиболее важных в доктринальном отношении посланий Нового Завета. Собственно, это была единственная апостольская материнская церковь Запада, и таковой ее изначально считали церкви Италии, Галлии и Испании, с соответствующим почтением.

2) Труды, мученичество и погребение в Риме Петра и Павла, двух ведущих апостолов. Вся римская община прошла через ужасные испытания мученичества во время гонений Нерона, но вскоре после них была реорганизована и облеклась нимбом славы, осенявшим могилы жертв.

3) Политическое значение этой всемирно известной метрополии, которой было суждено править европейскими странами под знаком креста, как ранее она правила ими с помощью меча.

4) Мудрая политика и католическое ортодоксальное чутье Римской церкви, которые проявляются в этот период в трех спорах — о времени празднования Пасхи, дисциплине покаяния и действенности крещения еретиков.

Сюда следует добавить в качестве второстепенных причин ее твердость перед лицом гонений и ее добровольную заботу о страдающих братьях, даже из далеких мест, которую восхваляли Дионисий Коринфский (180) и Евсевий.