Доникейское христианство (100 — 325 г. по Р. Χ.)

Марк Аврелий, последний и лучший представитель школы стоиков, правил Римской империей в течение двадцати лет (161 — 180 г. по P. X.), в период расцвета ее влияния и благополучия. Он родился 26 апреля 121 г. в Риме, получил прекрасное образование и был воспитан в духе стоической мудрости. Адриан восхищался его добротой, кротостью и справедливостью, а Антонин Пий усыновил его и сделал своим преемником. Марк Аврелий рано научился презирать мирскую суету, сохранял простоту философа среди великолепия двора и находил время для уединенных размышлений среди забот правления и пограничных войн, которые ему постоянно приходилось вести. Эпиктет был его любимым автором. Марк Аврелий оставил нам сборник своих мыслей, нечто вроде духовной автобиографии в виде дневника, который он вел не без некоторого самодовольства для самосовершенствования и услаждения в последние годы жизни (172 — 175), оказавшись в военном лагере в окружении варваров. Он умер в Панонии от чумы, свирепствовавшей в армии (17 марта 180 г.)[611]. Его последними словами были: «Не плачьте обо мне, плачьте о чуме и общих несчастьях[612], и спасите армию. Прощайте!» После прощальной беседы он отослал слуг и друзей, даже своего сына, и умер в одиночестве.

Император–философ искренне верил в богов, их откровения и управляющее всем провидение. Для него вопросы нравственности и веры были смешаны между собой. Но у него не было ясных представлений о Боге. Он использует политеистические, деистические и пантеистические выражения. Он поклонялся богу во вселенной и в своей собственной груди. Он благодарит богов за своих добрых родителей и учителей, за свою благочестивую мать, за жену, которую он беззаветно восхваляет как «любезную, любящую и чистую», и за все блага жизни. Его девиз был: «Никогда никому не причинять вреда ни словами, ни делами»[613]. Он не претендовал на совершенство, но сознавал свое превосходство и благодарил богов за то, что он лучше других людей. Он считал, что человеческие грехи вызваны невежеством и заблуждениями. Он был кротким, любезным и смиренным; в этих отношениях он был противоположностью жесткого и сурового стоика и почти приближался к ученику Иисуса. Мы должны восхищаться его чистотой, правдивостью, филантропическими чувствами, сознательной преданностью долгу, спокойствием ума среди искушений власти и суровых семейных испытаний, готовностью вверить себя в руки провидения. Его ценили современники и любили все его подданные. Мы вполне можем назвать его величайшим и лучшим человеком того времени из язычников[614]. «Представляется, — говорит выдающийся французский автор Марта, — что в его лице философия язычества становится менее гордой, оказывается все ближе и ближе к христианству, о котором ничего не знает или которое презирает, готовится вверить себя в руки "Неведомого Бога". В печальных "Размышлениях" Марка Аврелия мы находим чистое спокойствие, нежность и кроткое подчинение воле Бога, неизвестные до него и превзойденные только христианской благодатью. Если он не достиг еще милосердия в той полноте значения, которую явило миру христианство, то уже ощутил на себе его влияние, и невозможно читать его книгу, уникальную в истории языческой философии, не думая о печали Паскаля и кротости Фенелона».

«Размышления» Марка Аврелия полны прекрасных моральных максим, не объединенных между собой никакой системой. Они поразительно напоминают христианские этические принципы. Они приобретают некий всеобщий и гуманистический характер, чуждый языческому духу, и являются пророчеством новой эпохи, которое, однако, могло реализоваться только на христианском основании. Давайте обратим внимание на некоторые из его самых характерных высказываний.