Доникейское христианство (100 — 325 г. по Р. Χ.)

III. Богословие Ермы имеет этический и практический характер. Он не высказывает теоретических мнений и не знаком с богословскими терминами. Он рассматривает христианство как новый закон и ставит основной акцент на практике. В этом он похож на Иакова, но ему незнакома «свобода», которую Иаков считает отличительной чертой «совершенного» христианского закона в сравнении его с несовершенным старым законом рабства. Он учит не только добрым делам, но и сверхдолжным заслугам и искупающей грех добродетели мученичества. Он мало или ничего не знает о Евангелии, ни разу не упоминает это слово и не имеет представления об оправдании верой, хотя говорит, что вера — основная добродетель и мать добродетелей. Он больше внимания уделяет обязанностям и поведению человека, чем благодатным обещаниям и спасительным деяниям Бога. Одним словом, его христианство имеет исключительно законнический и аскетический характер, по духу оно дальше от евангельского, чем во всех остальных книгах апостольских отцов церкви. Имя Христа не названо, не говорится и о подражании Его примеру (являющемся основой христианского образа жизни); однако Он упоминается как «Сын Божий» и представлен как предвечный и божественный в строгом смысле слова[1327]. Слово «христианин» не встречается ни разу.

Однако данное ограниченное представление о христианстве далеко от еретического или схизматического, оно тесно связано с католической ортодоксией, насколько мы можем судить из намеков и образов. Ерма был тесно связан с римской общиной (при Клименте или Пии), для него характерны возвышенные представления о «святой церкви», как он называет Церковь вселенскую. Он представляет ее как первое творение Бога, для которого был сотворен мир, — древнее и молодеющее; однако он отличает идеальную церковь от реальной и представляет последнюю как развращенную. Возможно, это понятие он отчасти почерпнул из Послания к ефесянам, единственного произведения Павла, с которым он, похоже, был знаком. Он требует водного крещения, как необходимого для спасения даже для благочестивых иудеев прежней диспенсации, которые получили его от апостолов в гадесе[1328]. Он не упоминает евхаристии, но это случайность. Вся книга основана на идее исключительности церкви, вне которой нет спасения. Она завершается характерным увещеванием ангела: «Делай добрые дела, ты, получивший земные благословения от Господа, чтобы строительство башни (церкви) не закончилось, пока ты медлишь; ибо строительство здания прервалось из–за тебя. Если же ты не поспешишь делать добро, башня будет закончена, а ты будешь исключен».

Существенная часть богословия Ермы взята из иудейских апокалиптических произведений Псевдо–Еноха, Псевдо–Ездры и утерянной книги Елдада и Медада[1329]. Так происходит и с учением об ангелах. Ерма учит, что сначала были сотворены шесть ангелов, которые руководили строительством церкви. Михаил, их глава, пишет закон в сердцах верующих; ангел покаяния охраняет кающихся от нового впадения во грех и старается вернуть отпавших. Двенадцать добрых духов, которые носят имена христианских добродетелей и описываются Ермой в образе дев, ведут верующего в царство небесное; двенадцать нечистых духов, каждый из которых носит имя какого–нибудь греха, мешают ему. У каждого человека есть свой добрый и злой гений. Даже у рептилий и других животных есть свои ангелы. Последнюю идею Иероним справедливо осуждает как нелепую.

Было бы заблуждением судить о Ерме исходя из апостольского конфликта между иудейским и языческим христианством[1330]. Этот конфликт был исчерпан. В евангелии Иоанна и его посланиях нет ни следа подобного конфликта. Климент Римский упоминает имена Петра и Павла как нераздельно связанные. Два типа обращенных слились в одну церковную семью и сотрудничали как члены одной организации, но идеи апостолов были поняты еще очень несовершенно, особенно Павлово евангелие свободы. Иудейские и языческие особенности проявились снова (или, точнее, никогда не исчезали), оказывая соответствующее воздействие в направлении к добру или ко злу. Поэтому через всю историю католицизма проходит как законническая, или иудействующая тенденция, так и тенденция евангельская, или павловская; последняя преобладала в Реформации и породила протестантизм. Ерма стоял ближе всего к Иакову и дальше всего от Павла; его друг Климент Римский — ближе всего к Павлу и дальше всего от Иакова; но ни у одного, ни у другого никоим образом не упоминается враждебный конфликт между апостолами.