Донор для покойника

Алексей, державший наготове «Беретту», дважды подряд спустил курок. Один за другим раздались выстрелы.

Выстрелить в третий раз Алекс не успел. Монстр выбил пистолет, сломав ему при этом запястья, а следующим движением выбросил Алекса из шкафа на середину комнаты. Тот сразу попытался встать на ноги, но замер, прижимая окровавленную руку к груди, и широко открытыми глазами смотрел на отрыватели.

- Тинадтонаполягавназуссстричи! ..

На перекошенное лицо Алекса появилось темное пятно холода.

- Невелихххкизминизаосссстаннийймисяць! .. - проскрежетал отрыватели, наступая. - Початокфинансовоххороку ... купароботы! ..

На ошарашенному лице Алекса отразилось понимание:

- Т-ты?!!

Проскреготившы еще что-то, монстр подался вперед и схватил его корявыми лапами за горло. Алекс отчаянно и безнадежно затрипався. Его ноги сантиметр за сантиметром отрывались от пола. На красном лице лихорадочно метались выпученные глаза; вены вздулись и напоминали жирных червей, которые беспокойно возятся под кожей.

В то же время движения отрыватели замедлялись с каждой секундой. Когда глаза Алекса начали закатываться, то неожиданно выпустил его, а сам, чтобы удержать равновесие, отступил на шаг.

Оказавшись на полу, Алекс закашлялся, прижимая к груди искалеченную руку. Но подняться не решался.

Комнату постепенно наполнял нарастающий пронзительный звук, вырывался из открытого рта отрыватели. Это напоминало визг циркулярной пилы. В Алекса с глаз полились слезы. Казалось, этот звук проникает до самых костей. Алекс сумел только отползти подальше от монстра, начал раскачиваться во все стороны, как выполняя ритуальный танец.

В этот невыносимый визг вдруг уклинилося нечто похожее на звонкое чавканье, и Алекс увидел, как в районе лодыжек чудовища начали появляться пульсирующие наросты. Они вытягивались на глазах, пока не достигли полуметровой длины и не стали похожи на гротескные петушиные шпоры.

Монстр обхватил скрюченными лапами заброшенную вверх голову и издал нереальный для живого существа крик. Вроде заскрипел само пространство от трения параллельных миров ...

Одновременно завопил и Алекс; с его ушей плеснула кровь, струясь на плечи, как два миниатюрные рубиновые водопады.

Три из четырех лампочек в люстре треснули, посылая вниз тысячи мелких осколков; стекло с ледяным скрипом дала извилистую трещину.

Воздух комнаты наполнилось едким запахом.

Процесс заключительной трансформации входил в полную силу.

И тут отрыватели голов увидел ...

... глазами двенадцатилетнего мальчика Геры старый фотосалон с типичным интерьером и фотокамерой, которая крепилась на треноге.

Выпуклая, как единственный глаз циклопа, линза была направлена ​​прямо на мальчика, и, казалось, что в ее бездонной глубине что-то выжидает удобного момента, чтобы вырваться наружу.

Плохое оно или хорошо, но это все равно очень тревожит Геру.

Фотограф, мужчина лет сорока, с лысиной, что делала его похожим на профессора, вынырнул из-под накидки и сказал:

- Если ты будешь сидеть с таким лицом, то лет через двадцать твои дети решат, что в этой стране было несчастливое детство, - он заговорщически подмигнул Гэри. - Ты можешь улыбнуться? - спросил фотограф. - Или хотя бы сделать вид, что улыбаешься?

Гера пожал плечами и растянул губы в вынужденной улыбке.

- Ну, не так мрачно, - оценил фотограф и снова нырнул под темную накидку.

- Да ... - донесся его голос к Геры. - не двигайся ...

На него снова смотрел стеклянный глаз объектива, черная зрачок которого вот-вот раскроется. И это вызвало у мальчика новые неприятные ощущения. Ему хотелось поскорее закончить съемку - как входишь с больным зубом в кабинет дантиста и мечтаешь о том, когда выйдешь наконец с готовой пломбой. Только фотографирования казалось еще хуже - может, из-за абсолютной неизвестность, которая таится в черной, как космос, глубине объектива. Контрастность подчеркивали лучи прожекторов, слепили глаза.

Даже искусственная улыбка долго не продержалась.

- Черт! - фотограф выпрямился, темная накидка одним концом легла ему на плечо. - Ну что это такое?

- Не знаю ... - пробормотал Гера, стараясь как можно меньше смотреть в объектив камеры. А может, - мелькнула мысль, - может, просто не смотреть, когда ... Но в том-то и дело: объектив как притягивал его взгляд с какой магнетической силой.

- А ты не боишься? - Гэри показалось, что взгляд фотографа стал особенно заинтересован.

- Не то чтобы ... - начал Гера и смутился.

Фотограф подошел к нему и присел на корточки возле стула.

- Кажется, будто там ... внутри линзы что-то скрывается, да? Что-то такое, как ... - мужчина не договорил.

Гера смотрел себе под ноги несколько секунд, а затем неохотно кивнул.

(Чего он с тобой нянчится и откуда ему известно о ...)

- И так всегда? Я имею в виду, когда фотографируешься.

- Кажется, да, - неуверенно ответил Гера и еще больше смутился.

И в то же время эта возможность была для него приятной неожиданной возможностью поделиться с кем-то своей проблемой, - фотограф оказался первым человеком в жизни, серьезно восприняла его ... как это? - фотофобия?

- Только сейчас ... - он запнулся и покраснел.