Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова

В газете "Тавдинский рабочий" через месяц, 6 октября, появилась заметка: в ответ на убийство Морозова бригада прибывших уполномоченных организовала в Герасимовском сельсовете пионерский отряд, записав в него десять человек. Отчего, однако, отряд при сельсовете, а не в школе? Почему утром 3 сентября, в день убийства, пионер Павлик Морозов оказался в лесу, а не за школьной партой? Ведь начался учебный год. Да потому, что реальной школы, что бы ни говорили герасимовские учителя, тоже не было, числилась она в инстанциях на бумаге, как и пионерский отряд.

Советские газеты и спустя полвека продолжали утверждать, что Павлик Морозов был пионером. Говоря о гипсовом бюсте героя в деревенском музее, "Комсомольская правда" писала: "...никто не знает, где сейчас галстук самого Павлика, но всем кажется, что именно этот галстук повязан на нем". Итак, "никто не знает", но - "всем кажется". В архиве журналиста Соломеина находим признание, наиболее откровенно определяющее истину: "А если придерживаться исторической правды, то Павлик Морозов не только никогда не носил, но и никогда не видал пионерского галстука".

Но тогда, превратив мальчика в пионера, а затем в пионерского лидера, представителя революционной организации юных ленинцев, власти объявили, что его убийцы являются террористами. Суд над ними становился политическим процессом против врагов партии и социализма.

Глава пятая. СЕМЬЯ В КАЧЕСТВЕ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Сколько ни писали газеты, что в Сибири состоялся процесс над кулачествам в целом, над террористической кулацкой организацией, к смерти приговорили дедушку, бабушку, их внука и зятя, а жертвами были два других внука. Большинство свидетелей было из той же семьи.

Павлик Морозов не был пионером, а его предки, все старшие члены семьи Морозовых, были. Не в политическом значении слова "пионер", означающем детский филиал партии для взрослых, но пионерами в исконном смысле, освоителями новой земли, готовыми идти на лишения ради лучшей жизни для себя и своих детей. И Морозовы доказали это, рискнув двинуться из Белоруссии в далекую Сибирь и пустив там корни, как им казалось, навсегда. Нет нужды идеализировать отношения Морозовых. Интересно, однако, проследить, как внешние обстоятельства отразились на их семье.

Социальная модель "сын против отца" возникла не случайно. Властям была выгодна, более того, необходима такая практика. После пятнадцати лет революции семья все еще сопротивлялась политическим требованиям большевиков, отстаивала себя, особенно семья деревенская. Сын-доносчик подрывал семью изнутри. Его пример помогал властям запугивать тех, кто прятал хлеб и был уверен, что родня, дети не выдадут. Семья должна была стать ячейкой государства, подчиненной его целям и контролю. Уничтожение собственности и разрушение семьи стало единым процессом сталинской эпохи. Суд в Тавде был лишь эпизодом этой общенациональной трагедии.

Членов семьи, которую судили, назвали "кулаками". Но они никогда кулаками не были. Мотив преступления, выдвинутый следствием ("классовая месть кулаков"), не имел отношения к обвиняемым, поскольку четверо из них были крестьянами-бедняками, а пятый середняком. "Да какие, между нами говоря, кулаки? - сказал нам ответственный работник Тавдинского горисполкома, годящийся Павлику Морозову в сыновья. - Не секрет ведь, что кулаки - это просто трудолюбивые крестьяне. У них и хлеба было больше. А раз больше, надо отобрать". Стало быть, теперь это не секрет. Кулаков не было, но, согласно указанию сверху, их следовало обнаружить и с ними бороться. Хлеб был нужнее людей, и людей уничтожали, чтобы получить хлеб. Приговор суда в Тавде в какой-то мере объясняет действительные причины репрессий, связанных с коллективизацией.

Индустриализация страны и рост армии требовали увеличения людских ресурсов и хлеба. Того и другого не хватало. В стране копилось массовое недовольство. В секретном докладе члена Политбюро и тогдашнего теоретика партии Бухарина говорилось, что коллективизация потерпела неудачу, что колхозы разваливаются, что деревни голодают, и в стране настало великое оскудение. Пахло катастрофой, в которой обвиняли Сталина. Ему и его сторонникам, чтобы удержаться у власти, предстояло безотлагательно решить четыре государственные задачи: во-первых, найти дешевую, а лучше бесплатную рабочую силу; во-вторых, любым путем достать хлеб; в-третьих, подавить недовольство. И, наконец, найти, на кого свалить вину за нищету и голод.